– Верно говорят, что Питер – город маленький, – усмехнувшись, прищурился Рэмбо. – Вот и ништяк. Попробуй встретиться с сестрой, найди убедительный предлог. И словно невзначай заведи разговор насчет чудесных колес, промывающих мозги. Может, она знает кого-то, кто глотает. Или того, кто за последний месяц вдруг совершил прорыв в творчестве. Наваял что-то из ряда вон. Усек поляну?
– Ясный перец, – кивнул Фюрер. – Сделаю. Повод есть. У меня послезавтра типа день рождения. Мы же с вами почти ровесники, Владислав Александрович. Я на два дня младше. Кстати, забыл поздравить. С днем рождения.
– Спасибо, Стас, – криво ухмыльнулся Невский. – Я на тебя надеюсь. На вот, возьми, – он достал из ящика стола еще одну пачку баксов и положил перед главарем фашистов. – Это аванс. Найдешь ниггера, с которым встречался Гоша, или хотя бы кого-то из бомонда, кто стопудово сидит на «Третьем глазе», получишь еще по два раза столько же.
– Я эту хвостатую тварь из-под земли достану! – жадно схватив деньги, пообещал Фюрер. – Половине города задницу на фашистский крест изорву, но найду! Дадите мне его потом на забаву? После того, как допросите?
– Может быть, – ответил Влад. Он встал из-за стола и протянул Карташову руку, тем самым давая понять, что разговор окончен. Добавил чуть слышно: – Если от него останется хоть что-то, кроме хвоста…
Не успел озадаченный новым делом и крепко подмазанный Фюрер выйти из кабинета, как зазвонил один из двух лежащих на столе мобильников Невского. Тот, что был предназначен для общения исключительно среди своих. По появившейся на дисплее телефона фотографии знакомой морды лица, Влад понял – звонит начальник охраны.
– Слушаю, Денис.
– Шеф, мы в автосервисе закончили, – доложил Фрол. – Техобслуживание прошли. Помылись, отполировались. Через пятнадцать минут будем возле офиса. Есть какие-нибудь распоряжения?
– Нет. Хотя, стой. Есть. Заверни по пути в кассы и купи билет на выставку картин Рериха. На сегодня. Я видел рекламный плакат, когда утром ехали. Галерея «Арт-бутик». Я вечером буду занят с гостями, сам понимаешь, а Алла… Она очень любит его картины. Вот пусть сходит, развеется.
– Сделаю, босс. Что-нибудь еще?
– Большой букет орихидей. Все. Давай.
– Ты читаешь мои мысли, – неожиданно послышалось от входной двери. Влад поднял глаза. В проеме стояла неслышно, как тень, проскользнувшая внутрь кабинета Алла. – С любящими людьми так случается. Я действительно собиралась сегодня после работы сходить на эту выставку. Спасибо, милый. Ты обо мне так трогательно заботишься. Чтобы не болталась под ногами в день рождения.
– Малыш, я… – извиняющимся тоном начал было Влад, но запнулся.
– Не надо ничего говорить, – вздохнула подошедшая к столу секретарша. – Я – взрослая девочка, расклад понимаю. И знаю свое кукольное место в твоей большой коробке любимых игрушек. Рядом с японским коллекционным спиннингом с позолоченными титановыми кольцами и пожизненной гарантией, авторскими курительными трубками в единственном экземпляре, а также штангой, гантелями, тренажерами, еженедельными уколами синтетических гормонов в задницу и фруктовым протеином три раза в день.
– Прекрати! – у Невского нервно дернулась щека. В голосе впервые явственно появился металл. – Не зли меня и не строй оскорбленную невинность! – Он замолчал, дал себе возможность пару раз глубоко вздохнуть и продолжил, уже гораздо спокойнее: – Черт возьми, Алла, ты сама отлично знаешь, что для людей моего круга день рождения – это не увеселительная попойка с групповой еблей, а работа! Серьезная работа! Возможность встречи с нужными людьми в домашней обстановке! Я же русским языком тебе сказал – мы сможем провести вместе целые сутки в нашем мотеле, у Выборга. Вдвоем. И там по-настоящему отметить мой день рождения. Но – послезавтра. В субботу. А сегодня у меня большой прием. Я должен ехать к семье, в Сестрорецк.
– Извини, – примирительно сказала секретарша. – Это все нервы. Усталость. У женщин так бывает. Три дня в месяц.
– Ну вот, совсем другое дело, – улыбнулся Влад. – Надеюсь, послезавтра ты будешь в порядке? Перестанешь… раздражаться из-за ерунды?
– Да, уже завтра все будет в порядке.
– Никакая ты не кукла. Я люблю тебя. Просто… все так сложно, бляха! Но мы решим проблему, обещаю. Только не надо на меня давить и наезжать! Я от этого зверею! Поняла? Вот и умница. Что там у нас? – Невский кивнул на дверь.
– Батюшка пришел, из храма Михаила Архангела. Отец Иоанн. Видел бы ты выражение его лица, когда он заметил выходящего из твоего кабинета Карташова. Аж потемнел весь.
– Ну и что? Фюрера половина Питера знает, – усмехнулся Невский, беря с подставки курительную трубку и открывая шкатулку с ароматным индийским табаком. – Он же у нас типа патриот. Будущий депутат Госдумы.
– Нет, тут что-то другое, – покачав головой предположила Алла. – Кажется, они лично знакомы. Мне показалось, батюшка, как его здесь увидел, вообще захотел встать и уйти. Но – удержался. Что у него к тебе за дело, если не секрет?
– Я сам не знаю, – закурив трубку, Рэмбо снял пиджак и точным броском швырнул его на диван у стены. Под тонкой белой рубашкой с галстуком отчетливо проступали крепкие упругие мускулы. – Позвонил поздно вечером, попросил о срочной встрече. Где только номер взял, шустряк? Наверняка денег просить будет, типа на ремонт храма. Они все деньги просят. Я давно думал, надо будет на стене огромную репродукцию повесить, по приколу. Картину «Ходоки у Ленина» знаешь? – Невский коротко рассмеялся. – Ладно, пусть заходит, – махнул он рукой, откидываясь на высокую спинку кресла и скрещивая руки на груди.
Аллочка вышла, и почти тут же в кабинет хозяина «НВК-системы» вошел высокий упитанный поп в черной рясе, головном уборе, с большим серебряным крестом на груди, куцей реденькой бороденкой и глубоко посаженными умными глазами.