Не знаю я, в пути со мной, Не будет песенки одной, Не хватит песенки одной, Песенки одной…
июнь 1981 г.
Под Холмами
В.Панюшкину
Ты скажи, скажи, зачем Так придумала природа: Я дошел до поворота, Стал беспечней и звончей. Жаль, для будущих времен Не хватает мрачных мыслей. Небо серое — и фиг с ним, Был бы год без похорон.
Вижу берег. Там шмели в траве дрожат. Там друзья мои лежат Под холмами.
Под холмами.
Под холмами.
Вдоль по берегу пешком Мы уходим друг за другом, Распаленные недугом, Окрыленные тоской. Очень хочется дойти До последнего ночлега. Вечный поиск человека На коротеньком пути.
Знаю, где он. Там шмели в траве дрожат, Там друзья мои лежат Под холмами.
Под холмами.
Под холмами.
7 мая 1981 г.
Мы по берегу пошли…
Мы по берегу пошли. Не рыдали, не страдали, Все ненужное отдали, Ничего не унесли. Ты поправил на плече Лямку солнечного света, Было будущее лето В этом гаснущем луче.
Нам его не удержать, Видно незачем, и нечем, Говорят, еще не вечер, Мы не станем возражать. Только б горечь не пролить В мир, который послезавтра В час волшебного азарта Вдруг научится любить.
Жили- были, ты, да я, Бились душами босыми С заколдованной пустыней, И исчезли в тех боях. И по берегу пошли, Не рыдали, не страдали, Все ненужное отдали, Ни чего не унесли.
Одна мелодия осталась, В себя вглядись, Слагает песни про усталость Осенний лист. Кому достанется наследство Небес, дорог, Коль в том наследстве нет посредства Чужих даров.
К пределу нашей комнатенки Зима спешит, Гляди, как радужны потемки Чужой души, И на последней гране жизни Не быть ли ей, Как отражение отчизны, Небытие.
В краю беспамятства и света Блаженный путь. И мы опять родимся где-то, Когда- нибудь. Надежда верой обернется, Любовью страх. Все сбудется, все приживется В иных мирах.
Мы — души игрушек
Заброшенных вами когда-то
Мы очень Вас любим…
Когда наступает зима Мы греем подушки ночами, Мы Ваши кроватки качаем, В чужие не ходим дома, В чужие не ходим дома.
И знаем, сквозь времени лед, Что все Вы- по прежднему дети, Давай-те же плакать о лете, В метельную ночь напролет, В метельную ночь напролет.
Пусть все начинается вновь. Опять мы дружок и подружка, Опять мы Наташка, Андрюшка, Мы Вера, Надежда, Любовь, Мы Вера, Надежда, Любовь.
Мы души игрушек заброшенных Вами…
Приходите в Детский Дом.
Приходите в Детский Дом.
Ничего не приносите.
Глаз веселых не просите…
Там по гулким коридорам Беззаботно и легко Бродит смех на гране плача, Перед снами не о ком.
Приходите в Детский Дом! Вон, за окнами дорога, Говорить мы будем много, Не словечка о своем.
Все на свете интересно Лишь дыханьем отогреть. Человек впадает в песню, Как река в разлив морей.
Но таятся наши реки Под землей и подо льдом. Человеки, человеки…
Приходите в Детский Дом…
* * *
Неужели, Мария, только рамы скрипят, ст. Ольги Седаковой
Неужели, Мария, только рамы скрипят, Только стекла болят и трепещут. Если это не сад, разреши мне на В ту страну, где задуманы вещи.
Если это не сад, если рамы скрипят От того, что темней не бывает, Если это не тот заповеданный сад, Где голодные дети у яблонь сидят И надкушенный плод доедают.
Где не видно ветвей, но дыханье темней, И надежней лекарство ночное. Я не знаю Мария, болезни моей, Это сад мой стоит надо мною.
* * *
Здесь некому ящик открыть музыкальный ст. Ольги Седаковой
Здесь некому ящик открыть музыкальный Какой еще ящик? И веки закрыть, Когда оборвется ученой, зеркальной, Стеклярусной музыки тонкая нить.
На дачу господскую след не протоптан, И наст еще цел, и хозяйка сама. Жива, временами, и к вечеру топит, Читает плутарха и сходит с ума.
Захлопни, захлопни ларец музыкальный, Запри его глухо и выбрось ключи. Пускай темнота темноту окликает И угли бормочут, и сердце молчит.
* * *
Помните ли раньше первого спасибо ст. Ольги Седаковой
Помните ли раньше первого спасибо Старших не спросивший подбежавший сад. Сласти на запястье, вишенки под ухом, Сбитые коленки, и нельзя назад.
Сто садов на свете Слепому услышать, Глухому увидеть, Сто садов горясих.
Верите ли раньше, с глинянного края, Позднего «прощаю» выгнувшийся сад. Сласти на запястье, вишинки под ухом, И нельзя назад.
Сто садов на свете Слепому услышать, Глухому увидеть, Сто садов горячих.
Трубач
Кому твой тихий плач Над позабытой раной, И горечью пропах В пять линий твой листок, Угрюмый мой трубач Под доблестной охраной Играет на губах Дозволенный вальсок.