Но надо добраться, надо собраться. Если сломаться, то можно нарваться и тут: Горы стреляют, Стингер взлетает, Если нарваться, то парни второй раз умрут.
И мы идем совсем не так как дома, Где нет войны и все давно знакомо. Где трупы видят раз в году пилоты, Где с облаков не валят вертолеты. И мы идем от гнева стиснув зубы, Сухие водкой смачивая губы. Идут из Пакистана караваны И значит есть работа для Тюльпана, Fm/D G7 Cm A7 И значит есть работа для Тюльпана.
Dm В Афганистане, в Афганистане,
Gm6 В Черном тюльпане мы молча плывем над землей.
A7 Скорбная птица, через границу,
Dm К русским зарницам несет наших братьев домой.
Gm/E A7 Когда в оазисы Джелалабада,
Dm Свалившись на крыло Тюльпан наш падал,
Мы проклинали все свою работу: D7 Опять пацан подвел потерей роту.
Gm Gm/E A7 В Шинданде, в Кандагаре и Баграме, Dm Опять на душу класть тяжелый камень, Gm6 Gm/E A7 Опять нести на Родину героев, Cm D7 Которым в двадцать лет могилы роют, Gm6 A7 Опять нести на Родину героев, Cm D7 Которым в двадцать лет могилы роют, Gm6 A7 Dm Которым в двадцать лет могилы роют.
Монолог пилота "Черного тюльпана"
Am В Афганистане в черном тюльпане, С водкой в стакане
Dm мы молча плывем над землей.
Скорбная птица через границу, К русским зарницам
E7 несет ребятишек домой.
В "черном тюльпане" те, кто с заданий Едут на Родину милую в землю залечь, В отпуск бессрочный, Рваные в клочья… Им никогда, никогда
не обнять теплых плеч.
Dm E7
Когда в оазисы Джелалабада
Am
Свалившись на крыло, «тюльпан» наш падал,
Dm E7
Мы проклинали все свою работу,
Am A7
Опять «бача» подвел потерей роту.
Dm E7
В Шинданде, Кандагаре и Баграме
Am
Опять на душу класть тяжелый камень,
Dm E7
Опять нести на Родину героев,
Dm E7 Am F#
Которым в двадцать лет могилы роют.
Hm Bm^Hm Но надо добраться, Надо собраться. Если сломаться,
то можно нарваться и тут. Горы стреляют. «Стингер» взлетает, Если нарваться,
то парни второй раз умрут.
И мы идем совсем не так, как дома,
Где нет войны и все давно знакомо,
Где трупы видят раз в году пилоты,
Где с облаков не валят вертолеты.
И мы идем, от гнева стиснув зубы,
Сухие водкой смачивая губы.
Идут из Пакистана караваны,
И значит, есть работа для «тюльпана».
C#m В Афганистане В черном тюльпане, С водкой в стакане
мы молча плывем над землей. Скорбная птица Через границу, К русским зарницам
несет наших братьев домой.
Когда в оазисы Джелалабада
Свалившись на крыло, «тюльпан» наш падал,
Мы проклинали все свою работу,
Опять пацан подвел потерей роту.
В Шинданде, Кандагаре и Баграме
Опять на душу класть тяжелый камень,
Опять нести на Родину героев,
Которым в двадцать лет могилы роют.
— Когда я вернусь, накуплю сыну кучу игрушек
Когда я вернусь, накуплю сыну кучу игрушек, Но лишь автомат на прилавке забуду и танк. Я очень устал от войны на камнях Гиндукуша, Приснился бы дом… Да все вижу ночами Саланг.
Когда я вернусь, если только, конечно, сумею, Пойдем, погуляем, — сынишка мой так будет рад. Но только не там… Я один посижу на аллее Кладбищенской, той, у которой ребята лежат.
Когда я вернусь, за столом среди шума и гама, Средь радостных лиц и залитых вином скатертей, Увижу, наверно, зеленые флаги Ислама, Сожженный кишлак… и убитых афганских детей.
Когда я вернусь, мы с женою наластимся вволю, Потом закурю, и нахлынет щемящая грусть… За что ж ты, страна, наградила нас этою долей?.. Когда я вернусь… Если только, конечно, вернусь…
— Жарких костров развеселый треск
"Обложили меня, обложили…"
В.Высоцкий
Жарких костров развеселый треск, Руки тяжелые над огнем. Оцепенел и пригнулся лес, Стаю волков обложили в нем.
Серые мечутся меж берез, Прячут детей, зарывают в снег, И в ошалевших глазах вопрос: "Что же ты делаешь, Человек?"
Вот и все.
Наступит смертный час,
Тот жуткий час, когда вся жизнь — сплошная боль.
Снег несет,
О, если б он их спас!
Но этот день не станет другой судьбой.
Кружит матерый, здесь главный — он, Чует, вот-вот начнут стрелять. Но на флажки не пойти — закон, Лучше под пули — учила мать.
Лучше под пули, ощерив пасть, Молча. За горло. С разбегу. В грудь. Лапами. Сильно. Подмять. Упасть. Может, и вырвется кто-нибудь.
Кто-нибудь…
Все уже страшный круг,
Давным-давно на спуск жадно палец лег.
Кто-нибудь…
Пусть это будет друг,
Он допоет когда голос мой уснет.
Цепи смыкаются. Крики. Смех. Запах железа. Собачий лай. Волка — не лебедя, лебедя — грех. Волк — он разбойник, его — стреляй.
След, словно пеленг, он на ветру, И, заглянув в поднебесья синь, Холода грудью вожак глотнув, Прыгнул как проклял — что было сил.
Ветра свист,
Опять им повезло,
Ударил гром, и палевый бок в крови.
Жизнь, прости…
Прости людей за зло,
Дай время нам себя научить любви.
— ПЕРВЫЙ, ВТОРОЙ
У подножия гор Перегрелся мотор Вхолостую по небу бьют лопасти. У подножия гор Начался этот спор: Взять мотор на измор или лоб спасти… Молод был и горяч, И не знал неудач Летчик класса Валерия Чкалова, И, конечно, он знал, Что высок перевал, Тем почетнее был пьедестал этих скал Не такие орешки раскалывал.
А он сомнений не ведал
И верил в звезду, под которой рожден.
— Мы поймаем победу…
Он в риск был с пеленок влюблен.
Рядом тоже был хват Лет пятнадцать подряд Он летел на парад в город Тушино. Полста лет за спиной, Но сейчас он второй, А раз так, то обязан послушаться. Надо, если велят. Провалилась земля, Перегрузки ударили в голову. А он больше не мог, Сжалось сердце в комок: Полста лет — потолок, Полста лет — это срок. Сердце — кремень, но мягче, чем олово.
А первый страха не ведал
И верил в звезду, под которой рожден.
Он поймает победу.
Он в риск был с пеленок влюблен.
И, взревев от обид, На жокеев «забив», На дыбы встал мотор, но попробуй, сбрось. На губах затянул До упора узду Ручкой газа пилот: на капоте кровь. Через горы, как лев, Перевал одолев, Прыгнул ввысь самолет и пошел на спуск… И был счастлив один Он опять победил. И был счастлив второй Он погиб как герой, Перегрузок не выдержав груз.
— ПИСЬМО
Братишкам-подводникам,
погибшим в Норвежском море,
посвящается
Ну вот и все: проложен курс,
и на борту комплект, Опять в поход нас океан
позвал. Опять несем одну судьбу,
опять одну на всех, Опять в ЦП наш каперанга
встал.
Но, друг мой, как ты прав,
что всю жизнь мне завидовал.
В рубку бьет волна,
и ветер вспарывает гюйс.
И если б не жара,
я бы снова лодку выдумал,
Коль удача нам улыбнется,
я вернусь.
Как хорошо, идет слушок,
в подплаве морякам Дают вино и шоколад
дают. А я за воздуха глоток
сейчас весь мир отдам, Но рядом дно,
и облака не тут.
Но, друг мой, как ты прав:
я все время жил не правильно,
И если в наш отсек
прорывается вода,
Чтоб друзей спасти,
мы себя задраим намертво,
Это знают все,
кто глубинам клятву дал.
Мы помним тех, кто не пришел,
кто не обнял детей, Их женам век не выплакать
глаза. Седин тот снег, который шел,
когда «Варяг» летел Над ледяной водой,
забыть нельзя.
Но, друг мой, как ты прав,
что всю жизнь мне завидовал,
Даже в смерти нам
брата чувствовать плечо.
И если б не жара,
я бы снова лодку выдумал…
Будь здоров, старик!
Обнимаю горячо.
Дорога на Ваганьково
Am E Над заснеженным садиком
E7 Am Одинокий фонарь,
Dm И как свежая ссадина,
G C Жжет мне сердце луна.
Dm В эту полночь щемящую
Am Не заказан мне путь
E На Ваганьково кладбище,
E7 Am Где он лег отдохнуть.