Ну а сегодня скрипнут сапоги,
И сталью лязгнут крепкие засовы.
— Лиговка
Есть в Одессе Молдаванка, А в Москве — Хитровка. Деловые спозаранку, Барышни в обновках. Но и Питер шит не лыком, Я-то это знаю, И мне милее всех на свете Лиговка родная.
Лиговка, Лиговка, Лиговка,
Ты мой родительский дом.
Лиговка, Лиговка, Лиговка,
Мы еще с тобою попоем.
Южных нет на ней прихватов И купцов столичных, Тут веселые ребята Без дурных привычек. Если надо — значит надо, Значит так и будет. Приходите, будем рады, Деловые люди.
Было время, всем меняли Имена и даты, Даже евский не спасли, Хоть не виноват он. Было пруд-пруди малин, А что же с ними стало? А Лиговка была тогда И сейчас осталась.
Помню, в мае как-то раз Был не очень пьяный, Залепил кому-то в глаз На углу Расстанной. И упасть-то не успел, А уже сирена. Спрятали меня в себе Лиговские стены.
Катит весело трамвай Посреди аллеи, Здесь гулял и здесь пропал Ленька Пантелеев. Жалко, что его не знал Папа Гиляровский, Он главы б не написал Про воров хитровских.
— аписала Зойка мне письмо
аписала Зойка мне письмо, А в письме два слова: "Не скучай". Мы расстались с ней еще весной, А теперь пора февраль встречать. И пускай не ходят поезда В наш забытый Богом уголок, Разве же тебя, моя беда, Не зовет на северо-восток.
Эх, Зойка, когда я на тебя смотрел,
Зойка, я задыхался и хрипел,
Зойка, ты кровь и плоть моя была,
Любовь мою ты продала.
Как любил я Зойку одевать, Ей что ни надень, всегда к лицу, Для нее ходил я воровать, Кланялся барыге-подлецу. Для нее я песни сочинял И дорогу к дому позабыл, Для нее я жил и умирал Каждый день под небом голубым.
Эх, Зойка, тебя ничем не удивишь,
Зойка, я мог купить тебе Париж,
Зойка, шампань несли нам в номера,
Но это было все вчера.
Сердце не оттает, ну и пусть, Отогрею руки у костра, а холодных струнах моя грусть Будет петь до самого утра. Ну а Зойка жаркая, как ночь Та, в которой были мы вдвоем, Пусть гуляет, коль я ей невмочь, Пусть торгует телом и теплом.
Эх, Зойка, я завязать хотел не раз,
Зойка, но камень мой всегда алмаз,
Зойка, я не жалел, я не копил,
Как я хотел, так я и жил.
Поездка из Одессы в Петроград (На улице Гороховой ажиотаж)
(петь в F#m)
Am На улице Гороховой ажиотаж, A7 Dm Урицкий всю ЧК вооружает,
Dm Все потому, что в Питер
Am
в свой гастрольный вояж
Dm E7 Am С Одессы-мамы урки приезжают.
А было это летом в восемнадцатый год, Убили Мишку в Питере с нагана. На сходке порешили отомстить за него Ребята загорелые с Лимана.
Майданщик, молдаван и толстая Кармен, Что первая барыга на Привозе, Четырнадцать мокрушников с собой взял Сэмэн, Горячий был народ на паровозе.
Уже чух-чух, пары, кондуктор дал свисток, Прощальный поцелуй, стакан горилки, С Одессы-мамы, с моря дунет вей-ветерок До самой петроградской пересылки.
Начальник посетил шикарный наш вагон, Просил, чудак, навязчиво билеты. Пришлось ему в раздельный предложить выйти вон, Слегка качнув у носа пистолетом.
И всю дорогу, щеки помидором надув, Шмонали фараонщики по крышам. Шестерок Сема сбросил под откос на ходу, И в тамбур покурить устало вышел.
Там женщина стояла двадцати пяти лет И слабо отбивалась от кого-то, Дешевый фраер в кепке мял на ней туалет, И Сеня чуть прибавил обороты.
— Я видел Вас на рейде возле женщины, граф, Стояли Вы, как флагман под парами, Советую на задний ход врубить телеграф, Чтоб не было эксцессов между нами.
Чуть спортив воздух, фраер, как иллюзионист, Под стук колес моментом испарился, Спасенная дрожала, как осиновый лист, И Сеня с чувством долга испарился.
А в поезде мелькали две колоды и нож, Шмат сала, водка, голое колено. Продул армяшка Хачик в карты свой макинтош, А Васька Оське два зуба коренных.
И вот на горизонте Царскосельский вокзал, Встречает урок с мясом пирожками. Сэмэн такую речь задвинул, что зажурчал аш паровоз горючими слезами.
И стиснув зубы, на перрон вразвалку сошла, Как на берег, красавица Одесса, Плеснула в Петроград ее морская душа, И дрогнули со страха райсобесы.
а евском у Пассажа, там, где деньги рекой, К ним на фаэтоне двое подскочили, Но толстая Кармен достала первой свой кольт И над столами в морге свет включили.
— Червончики
Я возвращался поздно лунной ночью, Бродяга-ветер фонари качал, И чтобы путь мой был чуть-чуть короче, Я эту песню звездам напевал:
Я как жену порой ласкал удачу, И плеть обид меня хлестала по спине, Но я был весел, ну а как иначе, Когда карман всегда оттягивали мне
Я много пил и знал красивых женщин, И через шар бил в середину от борта, И не жалел вас: больше или меньше Какая разница, ведь в том и красота.
Порой судьба натягивала вожжи, Свистел аркан, я видел мушку на стволе, Но не давали вы меня стреножить, Всегда стояли ноги твердо на земле.
Червончики, мои червончики,
Милые, хорошие мои.
Вы мне верные друзья,
С вами я и сыт, и пьян,
Милые червончики мои.
— А Войне как на войне
Грянул выстрел в тишине, Взвил воронью стаю. а войне как на войне Иногда стреляют.
Гимнастерка на спине Расцвела вдруг буро. а войне как на войне Не все пули — дуры.
Пой, голос не жалей,
Он, голос-то, живой,
Встань, милая, с колен,
Спой, милая, мне спой.
а побеленной стене Белые халаты. а войне как на войне Миг до медсанбата.
Отпиши моей жене Письмецо, сестрица. а войне как на войне С мужиком не спится.
Отпиши, что я за ней И в огонь, и в воду. а войне как на войне Десять дней за годы.
Вспоминаю я коней, Лошадей колхозных. а войне как на войне Не все слезы — слезы.
— Выйди из землянки
Выйди из землянки, Посмотри, голуба, Ах, какое утро Свежее полощется, Мягкое и доброе, Как любимой губы. Мне так в это утро Умирать не хочется.
Дай мне минуту,
Дай мне минуту,
Я хочу в последний раз
Тобою надышаться, утро,
Дай мне минуту.
а коня вскочить бы, По росе промчатся, Из реки студеной До пьяна напиться. только вот дела все: Не могу ручаться, Что живым останусь Позади столица.
Будто нарисовано Голубой пастелью ебо над окопами Чистое, бездонное. Будь всегда такое же ад моей постелью, ад землею русскою Мирной и свободною.
— Ша, братва, сейчас скажу
Ша, братва, сейчас скажу Вам без комплиментов, И усвойте, фраера, Суть сего момента. Если кто нахально лезть Будет к тете Песе, Будет он тогда совсем Мне не интересен.
Если делать кому с вас ечего со скуки, Чешет дурь собачая Вам блатные руки, Гадом буду, и тогда Прокляни родитель, Я засуну их туда, В то, на чем сидите.
Тетя Песя — мама вам, Ей уже полста есть. Жеребцы, вам девочек Без нее хватает. Вам, волки позорные, Вечно юбок мало. ас с Сэмэном та мадам С мусоров спасала.
А не с ней ли, корешок, Долболом фиксатый, Отдыхали вы в добре в девятьсот двадцатом. Дай-ка, Сеня, ему в дых, Чтобы все понял он, А теперь стакан воды Эк его проняло.
Урки, я вам все сказал, у а кто не слушал, За ненадобностью тем Я отрежу уши. Если кто-нибудь из вас Будет недоволен, Не прожить ему и дня, Не видать мне воли.
— Я Сэмэн — в законе вор
Я Сэмэн — в законе вор, Сам себе я прокурор, Беня Крик мне друг, сестра — ыхама, А братишкою — прибой, Молдаванка — дом родной, А судьба моя — Одесса-мама.
Где я только не бывал, Что я только не видал, Но всегда к Лиману возвращался. Слал к монахам фраеров И три дня ловил бычков, И на золотом песке валялся.
Я Сэмэн — в законе вор, Быстрым будет разговор, Коли что не так и время вышло. В д'Артаньяны не горазд, Бью я только один раз, у а после этого не дышат.
и за тыщи, ни за грош Тельник свой и брюки клеш а шикарный фрак не променяю. А понадобится вдруг, Я прикинусь так, что Дюк С пъедистала слезет, будь я фраер.