Но, если ты вся же явишься, что странно амо по себе, — Am и либо жрецом насилия станешь, либо певцом свободы, долго ещя тобою аукаться будем — учти сие, мы — жившие веком ранее звери твоей породы.
Каждый век выражает по-своему в каждой отдельной стране — Hm зависть к чужому будущему и страх перед тьмой загробной; мы выразили это тем, что вырезали звезду у тебя на спине и бросили тебя одного умирать в стране допотопноподобной.
Am F Am6/F# F Am/E F Am6/F# Em C A7/B D/A Dm Fm E Am (окончание) Em Em6 Hm Gm F# Hm6/D
Панорама — XXX
D Dm Am F E Первым номером будешь, скорей всего ты. То есть некогда звонкий Am кутила, разбойник и друг дорогой. А теперь — незнакомец брадатый. A Dm B Am E Ты зачем-то мне нужен — как часть панорамы, пятно, силуэт, Am без фамилии, в профиль — ты вся же мне важен не меньше, чем номер второй. A Dm B A
Номером вторым побудет дама средних лет. Не из разряда примадонн. D Dm Am В прошлом аспирантка, полубарышня из этих, знаешь, коих легион. E F Cm Кои вразумительно целуются и плачут, но почти не говорят. F Fm Cm Сызмальства готовятся в балет, но поступают на мехмат. G Ab G C E
Третим номером, видимо, буду я сам. То есть бывший герой, мореплаватель, плотник и прочее. Только не член никаких академий. Без меня панораме не быть, как не быть ей без многих ещя номеров, различимых слабее, и даже не названных в этой связи.
Всех не нарисуешь, да и незачем, достаточно отметки на шкале. Пепел подтверждает силу пламени, но пламя не нуждается в золе. Живопись питается деталью, но моя задача — жертвуя мазком, выиграть во времени. А время не нуждается ни в ком.
Не поверишь, но с той сумасшедшей поры, когда вся ещя было другим, сохранил я бутыль: сувенирный портвейн, не поверишь — «Массандра» Почему-то мне небезразличны зеляное это стекло и напиток внутри, непроглядный, прости за банальность, как полночь в Крыму.
Видимо, при нынешнем меню, в котором дяготь — обязательная снедь, в новой топографии, где каждый перекрясток приглашает умереть, те обломки прошлого, что вовремя не сгнили и не преданы огню, выглядят по-своемуторжественно. К чему я и клоню.
Давай, брат, умрям, но сперва воспарим, как когда-то. Когда-то… Am Dm Am E «Массандру» почням, пригласим аспирантку с мехмата. Кутням. Am Dm A
Стоит ли гадать, какими именно лучами озарит нас Божество? Вся, что мы свершим и скажем, будет — для Него. Но без оглядки на Него. Вся, включая прихоти, ужимки и прыжки к седьмому небу без шеста, бедем мы проделывать единственно во славу Божества.
Но Божества не замечая. Am
Бродяги — XXX
Пяс их знает бродяг, для какой они пользы, бродяги? По каким по таким ордерам принимать их в расчят? В чям желательно было бы с ними сойтись? В чям не стоит? Да и есть ли они вообще. Кто их видел, бродяг?
Не пойми-разбери, что за лица у них, что за взгляды. — Cm Разговор — не пойми, алфавит, календарь — не пойми. Что за дикость, должно быть, у них в головах и в одеждах. Шерсть и войлок, должно быть, и вся. Замерзай, пропадай.
Я служу в патруле, я в машине сижу полицейской. — Gm Меж развалин каких-то кружу, шевеленья слежу. Уж не шабаш ли там у бродяг? Не иначе как шабаш. То ворона взлетит, то собачья мелькнят голова.
Уж не с ними ли ты коротаешь теперь новолунье? — Cm Похудела, должно быть, обветрилась, стала смугла. Шерсть и войлок на бядрах твоих и на груди, шерсть и войлок. Как запутали, чем завлекли? Пяс их ведает, псов.
Мне нерадостно здесь одному меж развалин каких-то. — Gm До утра далеко. Слаб и слеп мой патрульный фонарь. Жизнь бессмысленна. Ты не со мной. Что за дикость повсюду! Мне тоскливо, темно. Я люблю тебя. Псы не при чям.
Gm/G-F#-F-E Gm/G-F#-F-E Cm/G-H-B-A Gm/G-F#-F-E
— То, что хотел бы я высказать, высказыванию не подлежит,
* * *
То, что хотел бы я высказать, высказыванию не подлежит, ибо вот то, что я высказать хотел бы, оно таково, что, когда его вся же высказать пытаешься, оно бежит, а когда не пытаешься, ввек не избавишься от него.
Кое-кому в этом видятся контуры некоего совершенства.
Мне же мерещится нечто нелепое: новый наряд короля; к чучелу чудища не подошедшие зубы, хребет, плавник; тямный аккорд вне тональности, вязкое "до — фа диез — ля"; в муках разбитую мастером вазу склеивающий ученик…
Кое-кто без особых причин именует это соблазном.
Бью себя по рукам, твержу: оставь, не сходи, брат, с ума; ты, даже в родном диалекте не ориентируясь наверняка, будучи лишь приложением к вывеске «Генрих» или там «Франсуа» ловишь на слове то, для чего не выдумано языка…
Кое-кто, неизвестно зачем, прибегает с этим к латыни.
Nomen? Sermo? Aestus? Aevum? Aurum? Oriens?
Malum? Scelus? Lutum? Luctus? Maeror? Odium?..
Видимо, я не прав, говоря, что погоды стоят ещя те. Видимо, они уже эти, двадцатого раза по сто нашей, не чьей-нибудь, эры в не чьей-нибудь нищете… Стоп! Это вся уже было, было… значит, не то, не то…
Кое-кому это кажется чем-то несовместимым с карьерой.
Мне же — вот только что — чудилось: вижу, нашял, сошлось! Явственно обнаружились какие-то маяки, резеда, мистраль… Правда, через секунду это покрылось коростой и взорвалось, в воздухе вычертив снежную сверхскоростную горизонталь…
Кое-кто почитает за благо не трогать этого вовсе.
Carmen. Metus. Merum. Mustum. Reditus. Requies.
Lumen. Flamen. Caelum. Deus. Venia. Otium…
Сбросить оцепенение, буквы пересчитать, повторить "не то", встать, потоптаться несколько — и снова назад, в дурман… Есть, наконец, эксперты авторитетнее, чем кое-кто… Шар замедляет движение… Прах осыпается со стремян…
Кое-кто ничего вообще под этим не разумеет.
Посещение — XXX
Не усердствуй, на этих тряхстах стелажах — в основном Dm B7 E7/G# криптограммы, лишь кое-когда — логарифм, палиндром… Gm A B Dm/A Но интимных посланий ты здесь не найдяшь ни строки. Dm Gm E7/G# Шлют в избытке, да мне сохранять не с руки. Dm E A Dm E A
Этой ширмы не трогай, за ней пусть не гибель, но риск: D7 Gm там ютится — отнюдь не наложница, нет — василиск. E7 Gm A7 Он не кормлен, но если бесшумно его миновать, Dm Gm E7/G# не проснятся. Полицию можешь не звать. Dm E A Dm
Эти с тонкой фигурной резьбой вертела-близнецы суть антенны для ловли особых лучей и пыльцы, но не больше. Не розги для дам, не ещя что невесть. Успокойся, антенны на место привесь.
Прямо драма, насколько у страсти глаза велики. Кстати, помни: в подполье как раз под тобой — ледники. Вряд ли стоит, всем телом вращая, ломать реквизит. Распалишься, намокнешь. Тебя просквозит.
Угловой же камин не расценивай как таковой: — Em в эту утварь вмонтирован мной типовой бытовой генератор погодных сюрпризов… При чям тут постель?! Не свирепствуй, ведь ты же не следователь.
Трижды в сутки — в одиннадцать, в семь пополудни и в три на рассвете — я утвари сей говорю «говори», и несятся циклон в Вавилон, ураган в Мичиган. Жрец дельфийский в сравненьи со мной — мальчуган.
Если то, что в твоям называется «спать» словаре, посещает одних еженощно, других — по поре, то (не всех же к одним и другим причислять, господа!) я из третих. Из тех, что не спят никогда.
Не вибрируй, дыши через раз, в остальном я вполне зауряден. И что у других при себе, то при мне: сердце справа, зеляная кровь, голова на винтах… и довольно. Давай рассуждать о цетах.
Я люблю гиацинты. А ты?
— Вадемекум
Если вы у нас впервые, вот вам нежный мой совет: Здесь просторы не такие, чтоб взирать на них сто лет.
Сто лет, так сказать, черезчур непомерный срок, перебор, несуразная цифра сама по себе, да и дело, к тому же, минутное, если с умом.
Вместо кайзера в граните, вместо вечного огня вы на карточку снимите исключительно меня.