И дома не снимают здесь ставень, И никто не встает в полный рост. Как хотелось бежать нам с окраины, Не пускает погост.
По погосту черта городская И колючки — кресты. И не сделать нам с этой окраины И ни единой версты.
Занимать чердаки и подвалы, Затворять на засов. Дайте новое имя кварталам, Назовите квартирою кров!
И ломайте ненужные церкви… Верьте, верьте, глотая дымы, В то, что будет окраина центром, А окраиной будем не мы.
— 14. Я видел сон, каких не видел отроду.
Я видел сон, каких не видел отроду. Возможно, неудобен был ночлег. Я видел сон, как будто шел по городу, А город этот полон был калек. Я помню все, но понимаю туго, Кто издеваться мог над ними так, Чтоб в людях сочетались три недуга И слепота, и глухота, и немота.
И, несмотря на все эти недуги, Хотели жить и вкусно есть и пить, Иметь приличный дом, а не лачугу, Чтобы никто им не мешал любить. И лишь одно им удавалось дело: Рожать детей таких же как они. Но ни один за искалеченное тело Тех, кто повинен в том, не обвинил.
Хотя порою попадались зрячие, Но каждый глух был, оттого и нем. А тот, кто слышал, ничего не значил: Коль немы все, то слух тогда зачем? А горсточка здоровых, опечаленных Тем, что за это ненавидят их, Объединилась, дав обет молчания, Чтобы ничем не отличаться от немых.
Я шел по городу и думал: "Что же будет?" Хоть чем-нибудь помочь хотелось им. И я собрался громко крикнуть: "Люди!", Подумал… и представился немым.
— 15. Погоня.
Белый ветер поземкой крутит Может, ветер по свету нас гонит? Не уйти, не уйти, не уйти, Никому не уйти от погони. Вечно кто-то находит твой след, Вечно в спину тебе кто-то метит… Если жизни прекраснее нет, То всегда что-то есть хуже смерти.
Ну лети, ну скорее лети! Ты виновен, конечно виновен Только в том, что не смог ты уйти, Что не смог ты уйти от погони. Назовет тебя кто-то глупцом: Ведь словами ты мог откупиться. Только в снег ты уткнешься лицом, Потому что твой конь оступился.
Ты умрешь, но не смогут они Твое имя оставить в покое. Не уйти, не уйти, не уйти, И ему не уйти от погони. Вечно будут искать его след, Вечно в спину ему будут метить. Если жизни прекраснее нет, То всегда что-то есть хуже смерти.
Ну а те, что ходили с тобой, Неужели тебя позабудут? Поднимись за походной трубой Завтра бой будет долгий и трудный. Если честность живет не в чести В том краю за посмертной рекою, Не уйти, не уйти, не уйти, Никому не уйти от погони.
— 16. Ах ты флюгер-флюгерок,
Ах ты флюгер-флюгерок, Ты, дружок, почти пророк. Знать, откуда ветер дует, Знать, что ветер принесет… По утрам тебе простую Ветер песенку поет -2р
Пр. Направо — тень, налево — день,
Да ветер вправо дует.
И влево лень, и вправо лень,
И ветер влево дует.
А справа — враг, а слева — друг
И все, что есть в округе
Лишь солнца круг, да жизнь вокруг,
А посредине — флюгер.
Ах ты флюгер-флюгерок, Не герой и не игрок, Подставляешь ветру спину, Не даешь себе труда, И по ветру руку вскинув, Указуешь — дуй туда. -2р
Припев
Ах ты флюгер-флюгерок, Как ты крутишься, дружок! Круг налево, круг направо, Все на месте — вот и славно.
17. Зал ожидания.
Dm E7 Корзины да чемоданы Gm A7 И расписанье на стене. Gm Dm Мы входим в зал ожиданья, B А он во сне, а он во сне, B A7 Dm А он во сне. (вас нет, вас нет).
Gm C F (D7) Пр. Ну что же, споем, покуда не устанем.
Gm C F (D7)
Споем мы, всех пассажиров разбудив.
Gm C F (D7)
Поскольку сидим мы в зале ожиданья,
Gm A7 Dm
А значит, уже в пути, уже в пути.
Наверно наш поезд дальний Взять не сумел крутой подъем. Попали в зал ожиданья Гдеспят, жуют, считают, пьют, А мы живем, пока поем.
Припев
Корзины да чемоданы, \ Вконец измученный народ. } Как тесен зал ожиданья — } на тон выше Движенье вверх, движеньье вниз, } Но нет движения вперед. }
/ Припев
— 18. Вновь начинается война,
Вновь начинается война, Непопулярная в народе. Вины не хватит, так вина Пока на всех хватает вроде. И первый поезд на восток Едва в тумане растворился. Еще без рук, еще без ног Назад никто не возвратился.
Да искалеченный солдат Еще не пел с гармошкой русской О том, как воины не спят На сопках чертовых манчжурских. Пока все верят болтовне, Что царь да бог — победа с нами. Еще в трактирах о войне Не плачут пьяными слезами.
Еще великий русский флот Не вспоминает о Цусиме. И чья-то мать все писем ждет От сына, и не ждет о сыне. Еще в почете бравый вид, Еще не терпят возражений, Не верят тем, кто говорит: "Победа наша — в пораженьи."
Еще рискуют остряки Сказать при всем честном народе: "Мол, помирают мужики, Да бабы есть — еще народят."
19. Рыло мерзкое в пуху…
исполняется без аккомпанемента
Рыло мерзкое в пуху… От ворот ли поворот… Говорю как на духу: Время смутное грядет.
Ты скачи во весь опор Да в зубах держи злобУ. На престоле будет вор, А царевич во гробу.
Как наружу потрохи, Все сбирается народ. Проорали петухи: Время смутное грядет.
Ты почто меня связал Да на дыбу, как кожух? Я не все еще сказал, Я не то еще скажу.
Как прослышишь шепоток, Так прознаешь свой черед. Будет близок локоток… Время смутное грядет.
Ворог ходит у ворот. Наши тяжкие грехи… Аль с души еще не прет С человечьей требухи?
Ты казни хоть всех вокруг, Сам Господь не разберет, То ли недруг, то ли друг… Время смутное грядет.
Что ж ты делаешь, злодей, На виду да на слуху? В душу плюнул, в дых не бей, Говорю как на духу,
Говорю как на духу, Аль смолой зальешь мне рот? Ветер носит шелуху… Время смутное грядет.
— 20. Если в сумерках жить — то не корысти ради:
Если в сумерках жить — то не корысти ради: Убегать, уходить от идущего сзади. Не уйти далеко. По закону охоты Каждый миг от него можно ждать что угодно.
Я как будто не трус, ум с душой не в разладе, Но смертельно боюсь я идущего сзади. А вокруг оглянусь — люди мечутся, мчатся… Не один я боюсь, все безумно боятся.
И отчаянно лгут, будто рвутся к награде, Не поверю — бегут от идущего сзади Незнакомой тропой словно стадо оленей, А у них за спиной — по охотничьей тени.
Вот закон бытия — не отступишь ни пяди: Для кого-то и я — тень, идущая сзади. Не уйдет далеко, потому как известно, Что я целюсь в него, чтоб занять его место.
Не уйти никому! Обрываются нервы. Каково же тому, кто становится первым? Никого на пути — ни людей, ни оленей…Только там, впереди, ковыляет последний.
— 21. Утро стоит на распутье.
Утро стоит на распутье. Быть может, вернется обратно. А кто-то играет побудку: Пора нам, пора нам, пора нам!
Дыхание спящей казармы На миг остановлено звуком, И станет разбуженой псарней И запахом пота и лука.
Банкиры, держатели судеб И скупщики душ за бесценок! Прикрыта служением людям Измена, измена, измена!
Позвольте, какая измена? Единая вера была ли? Мы так же стоим на коленях И здравья желаем, желаем.
Дыхание спящей казармы… И утро пришло по уставу. И стало разбуженной псарней, Которой пора на облаву.
На черта приперлись Вы, утро? Вам хочется что-то исправить? Но тот, кто играет побудку, Сонаты уже не сыграет.
— 22. Бабий Яр
Мы живем в страшном мире, живем в страшном мире. Мы живем в ожиданьи солдатского топота. Нас застанут в постели, ночью, сонными, теплыми, И отправят за город, и зароют живыми.
По ночам перед сном проверяйте запоры Ваших замков и комнат, шалашей и берлог. Но, искрясь как гроза, будут щелкать затворы. Мы живем в ожиданьи — нас застанут врасплох.
Поведут, поведут мимо бань, и аптек, и базаров, Мимо спящих домов, чей наступит черед через час, По известной дороге к известному Бабьему Яру, Где отчетливы стоны людей, проходивших до нас.
Наше место не здесь, наше место не в этих квартирах, Где вернутся другие, вернутся другие к утру. Наше место не здесь, оно там — оно в Бабьем Яру. Мы живем в страшном мире, живем в страшном мире.