— Джимми, — проорал нам в ухо человек с пушкой, — он лучше всех получается.
Ненаселенные вагоны вызвали чуть меньше энтузиазма. Скучные, коричневые контейнеры и на каждом написано «CHINA EXPORT,». Неразличимые, как горошины в бесконечном стручке, они мчались по рельсам, везя Америке все необходимое, и еще больше лишнего. 50, 60, 70 вагонов летели на нас, как бомбы изобилия.
Только сфотографировав красные огоньки исчезнувшего хвоста, любители оторвались от аппаратов, и я смог познакомиться со странным племенем американских железнодорожных фанатиков. Зная каждый в лицо и по номеру, они называли поезда по-детски — звукоподражательным «чу-чу» и любили их с той подростковой страстью, которой мир награждал самолеты на заре авиации. Только наоборот: вектор их архаического чувства ведет из будущего в прошлое, в эпоху, когда инженер был героем, Жюль Верн — кумиром, железная дорога — приключением.
Я еще застал эту эру, потому что в школе сидел у окна, из которого видна была насыпь. Только она и помогла мне пережить тригонометрию. Шустро сновавшие на Рижское взморье электрички в счет не шли. Я ждал поездов, как это дивно называлось, «дальнего следования». Тихо, без спешки отчалив от вокзала, они набирали скорость с легкостью и достоинством дирижабля. Пассажиры, не торопясь начинать особую дорожную жизнь, курили у окна, прощаясь с городским пейзажем. Как я им завидовал! И правильно делал.
Гребенщиков, который был в каждом городе России дважды, говорил, что долгое железнодорожное путешествие, если пить в меру, открывает третий глаз. К Иркутску, уверял он, каждый, сам того не зная, превращается в буддиста: путь кажется важнее цели.
В Новом Свете пассажирский поезд — дорогой аттракцион, но постепенно он опять становится необходимостью. Оказавшись более человечной и менее вредной альтернативой крыльям, только железная дорога и связывает ХХI век с ХIХ.
Source URL: http://www.novayagazeta.ru/society/1724.html
* * *
Мечеть у воронки - Политика
Политика / Выпуск № 100 от 10 сентября 2010 г.
Накануне девятой годовщины Нью-Йорк ведет свою войну, фронт которой куда ближе — в 180 метрах от места преступления
10.09.2010
<img src="http://www.novayagazeta.ru/views_counter/?id=1835&class=NovayaGazeta::Content::Article" width="0" height="0">
Эта зеркально перевернутая, как это принято в Америке, дата вошла в державный календарь — прочно, но невнятно. Что это? День скорби или мщения? Начало войны? Годовщина преступления? Праздник чужой победы?
Так или иначе, уже в девятый раз Америка отмечает дату террористического налета, которой так и не нашли другого — неканцелярского — названия: 9/11.
С местом не лучше: оно по-прежнему пусто. Что особенно бросается в глаза с моей стороны Гудзона. С тех пор, как «близнецы» сгинули в черном пламени, панорама Нью-Йорка кажется исковерканной — словно красавица с выбитым зубом. Трудно поверить, что в городе, где Эмпайр-стейт, вернувший cебе после 11 сентября статус самого высокого нью-йоркского небоскреба, построили за 410 дней, до сих пор не смогли зарастить дыру в пейзаже. Вместо обещанного мемориала уже девять лет все тот же котлован, разве что не дымится. Открытая рана не может зажить, а трагедия — найти разрешение. Ведь череда начатых 11 сентября событий так ни к чему и не привела, если не считать войны в Ираке, стоившей 4400 американских жизней и триллион американских долларов. Теперь, как объявил президент Обама в связи с выводом войск, этот кошмар кончился — хотя бы для Америки. Но можно ли считать свержение постороннего диктатора верным ответом на вызов, брошенный 11 сентября?
«Вряд ли», — говорят политики, занятые другой, но столь же несчастной войной в Афганистане.
Между тем накануне девятой годовщины Нью-Йорк ведет свою войну, фронт которой куда ближе — в 180 метрах от места преступления. Здесь собираются построить роскошный, стомиллионный, 11-этажный мусульманский центр. Подавляющее большинство — 71% — ньюйоркцев возмущено таким соседством: «мечеть у воронки». Исламский центр возле могилы «близнецов», разрушенных исламскими же террористами, вольно или невольно становится триумфальным храмом.
Нью-Йорк — самый терпимый город в мире. Ему не остается ничего другого, потому что здесь говорят на 800 языках, и треть нью-йоркцев родилась за пределами США. Но и в этой столице космополитов великий скандал с мечетью привел к риторическому взрыву, разделившему страну и город между либералами и консерваторами.