Я не удивился огромному количеству фотографий разного размера, висевших на стенах в прихожей. Они были в рамках и без них, цветные и черно-белые. Было темно и содержание их расплывалось, но смотрелось все это вполне уместно. Я даже подумал, что комната, наверное, вообще превращена в выставку. Но туда меня не позвали, поэтому пришлось пройти на крохотную кухоньку, типичную для хрущевской однушки, и взгромоздиться на табурет у небольшого стола.
Хозяин захлопотал у допотопного эмалированного чайника, что стоял на газовой плите.
— Сейчас будет чаёк! — объявил он, зажигая конфорку от обыкновенной спички.
Я хотел было попросить кофе, но быстро передумал.
Вскоре на столе появилась вазочка с печеньем и две чашки с чаем из пакетиков. Хозяин продолжал улыбаться, размешивая ложечкой сахар.
— Я знал, что вы придете! — сказал он. — Это было предсказуемо.
— Вы не рады?
— Ну что, вы! — мужчина поправил очки. — Очень рад! Даже счастлив, можно сказать. Всякий гость — это радость для меня. Я ведь не избалован визитами. И на работе мало общения. Так что, милости прошу!
— Как ваши успехи в бизнесе? — начал я беседу, отхлебнув горячего напитка. — Студия процветает?
Он вздохнул.
— О чем это вы? О каком процветании речь? Еле свожу концы с концами! Весь небольшой доход уходит на аренду помещения. Самому же не хватает на элементарные бытовые нужды, — взгляд его смущенно скользнул по обстановке кухни, как бы в подтверждение слов.
— Ну это временно, уверяю вас, Михаил! — подбодрил я его, впервые назвав по имени. Тот немного округлил глаза, но мгновенное изумление быстро прошло. — Вы обязательно добьетесь успеха в этой сфере деятельности. Потенциал в этом виде предпринимательства весьма велик.
Михаил смущенно кашлянул и снова схватился руками за дужки очков.
— Видите ли, для меня это не просто работа, — заявил он. — Это нечто большее. Более глубокое и личное.
— Понимаю! — я кивнул головой. — Для вас, как для настоящего профессионала фотография — это вид искусства. Не так ли?
Мужчина согласился, но добавил:
— Искусство — это слишком мелко и узко. Я склонен считать это целой отраслью культуры. Направлением, определяющим содержание целых пластов в развитии человеческой цивилизации.
— Ух ты! Масштабно! Такой подход к собственному ремеслу делает вам честь! — я невольно усмехнулся, произнося эти слова.
Михаил тут же мимически отобразил негативную реакцию на мое высказывание. Прочитав это, я поспешил извиниться:
— Не обижайтесь! Я с искренним уважением всегда относился к тем, кто живет своей профессией.
Хозяин квартиры насупившись заерзал на старой деревянной табуретке.
— Дело не в этом! — буркнул он.
— А в чем?
— Фотография — это не ремесло! И не профессия!
— Призвание?
— Если хотите, то да! Призвание, определяемое способностями и талантом. Этому невозможно научиться, я считаю.
— Дар, полученный от рождения? — я старался смотреть на своего собеседника с серьезным выражением на лице.
Он кивнул, многозначительно прикрыв глаза.
— Я понял. Вы художник, — продолжил я. — Чего же вам тогда не хватает?
— С чего вы это взяли? — он встал на ноги и отошел к окну. На улице за занавесками шел дождь и струи воды ручьями стекали снаружи по стеклу. — Мне всего хватает. У меня есть я и мое творчество!
— Еще одна самодостаточная личность, довольствующаяся собой! — пробурчал я себе под нос.
— Что вы сказали?
— Нет, нет! Ничего! — чай в моей чашке оказался очень неплохим, и я продолжал с удовольствием угощаться. — Значит все у вас в порядке?
— Абсолютно! — отозвался он, не поворачиваясь.
— Тогда зачем я здесь?
Фотограф пожал плечами.
— Откуда я знаю? Вам виднее! Но я не врал, когда говорил, что рад вашему визиту.
— Тогда почему вы меня не пускаете в комнату?
Михаил замолчал и плечи его опустились. Он, как будто, сжался в комок.
— Говорите, не стесняйтесь! — подбодрил его я. — Мне можно, вы же знаете. Все равно рано или поздно мне станет известно.
Хозяин постоял еще немного, а потом решительно повернулся и указал рукой в коридор.
— Пройдемте за мной!
— Может для начала закончим чаепитие? — попросил я.
— Ну нет! Прямо сейчас!
Я подчинился, и мы оказались в комнате. Михаил распахнул двустворчатые двери и широким жестом констатировал то, что я увидел.
В помещении была только старая полуторная кровать с неубранной постелью, платяной шкаф и телевизор на полу. Остальное пространство можно было условно разделить на две части. В одной стояли и лежали в хаотичном порядке всевозможные устройства, связанные с фотоделом. Это были штативы, камеры различного формата и какой-то хлам неизвестного мне назначения. Были даже совершенно устаревшие во всех смыслах коробочки с фотопленкой.