Александр Гадоль
Авторский проект
1
Город с высоты чердаков похож на историческую картинку хроник Второй мировой войны до налета вражеской авиации. Черные деревья без листвы, на ветвях вороны, на проводах воробьи, голуби на карнизах. Небо обложено тучами, как гортань больного дифтерией. По обочинам пятна серого снега. Люди и машины смешались в пестрое месиво. Месиво напоминает свалку отходов, но свалка статична, а месиво шевелится. Люди похожи на беженцев. Идут и едут в разные стороны. Рядом вокзал – это многое объясняет. Двое выделяются из общей массы. Эти двое – журналист и оператор. Их объединяет невидимая сила, не дает им слиться с толпой. С высоты чердаков их сразу видно. Идут неспешно, выпадают из общего темпа. Похоже, что-то замышляют.
Журналист оператору:
– Он смотрит всякие фильмы – и фуфло, и шедевры.
Между ними прошла женщина.
– Эти все актеры, актерская игра – фуфло. Его волнует только монтаж. Переход с плана на план, склейка кадров, панорамы, свет, звук, затемнение. Это трогает его до слез. Вот, посмотри. – Журналист указал рукой вперед. – Посмотри. Эти люди не притворяются. Они так живут, гуляют, умирают. Все по-настоящему. Вообще не подозревают, что они актеры. Они так привыкли. Мы можем пользоваться ими совершенно бесплатно. Пока они ничего не знают, не догадываются, они будут играть лучше самых лучших актеров. Ну, а когда догадаются, то их игра станет фуфлом, то есть можно будет сказать «не верю!». Поэтому нам нужны люди именно с улицы. Бесплатно. Их незнание – наша сила. Понял, о чем я? Твое дело съемка. Снимай, как удобно, главное, чтобы побольше, а я потом договорюсь за монтаж. Знаю одного чувака, он смонтирует все, как надо. Все, что мы ему принесем, будь спокоен. Ты снимешь на свой «Canon» какого-нибудь болвана, который даже не догадывается, что он болван. Без нас он так и останется болваном, а этот фанат сделает его героем. Все будут на него смотреть и плакать. Его никчемная жизнь станет эталоном! Ему будут завидовать богатые сынки! Да что там! Сам Гагарин и тот отказался бы от полета ради такого чуда. Понял меня? А все потому, что я знаю куда, чего и зачем. Мы ему дадим наши кассеты, а он нам вернет мессию, не меньше. – Журналист засопел и облизнулся.
– Где ты его надыбал? – говорит оператор.
– Главное, что он много не берет. Цен не знает. Да и торговаться не умеет. Он бы за бесплатно все сделал, да я не такой человек.
– Не, ты не понял. Где мы возьмем героя?
– Кого?
– Ну кого снимать-то будем?
Журналист втягивает голову в плечи:
– А… сейчас найдем.
Оператор останавливается:
– Что значит «найдем»? Мы от балды снимать будем?
– А что не так? – говорит журналист.
– За двадцатку? Без сценария? Да пошел ты. Я говно не снимаю. – Оператор порывается уйти.
Журналист хватает его за рукав.
– Да погоди ты. Есть сценарий.
– Покажи.
– Все есть, – говорит журналист. – И герой щас будет.
Оператор смеется, как бы задыхаясь:
– Так я и знал. Детский сад.
– Я тебе говорю, – не сдается журналист. – Он король монтажа. Освещение, вся эта внешняя дрянь ему не помеха. Он любое ничтожество возвысит до небес. Он – король в этом деле, понимаешь? Я пока один это знаю, но ты мне поверь. У меня нюх. Скоро сам убедишься.
Оператор улыбается, как улыбаются, глядя на идиотов, маленьких детей и забавных животных:
– Короче, иди гуляй. Я не работаю с придурками.
Журналист не сдается. Он не привык сдаваться:
– В общем так. Спонсор есть. Деньги я тебе заплатил. Так что работай.
Оператор тоже не пальцем деланный:
– Ты ничего не заплатил.
– Заплачу.
– Плати сейчас.
– Я тебе заплачу, заплачу, конечно, но сегодня снимаешь ты, а завтра найду другого, раз ты такой.
Оператор молчит. Его молчание красноречивей слов. Журналист тяготится молчанием. Он не любит молчать. Молчание делает его уязвимым. Он достает из кармана купюру и протягивает оператору.
Журналист, тихо-тихо, себе под нос:
– Ничтожество.
2
Здание железнодорожного вокзала своим античным портиком и колоннадой напоминает гигантский склеп. Внутри запах гнилого мрамора, лука и картошки. Перед зданием – площадь, где трамвай делает петлю и возвращается на свой маршрут. По другую сторону площади трамвайное депо. Приезжие, по незнанию, принимают депо за тюрьму, пока железные ворота не отъедут в сторону и оттуда со звоном не выкатится обычный городской трамвай. Две эти массивные глыбы, вокзал и депо, подобно тискам зажимают пространство вокзальной площади, превращают ее в гигантский котел с кишащими личинками на дне. Люди стараются поскорее проскочить это гиблое место. Здесь не задерживаются – пришли и ушли. Только два молодых милиционера не могут уйти. Они на дежурстве. Идут по вокзальной площади и разговаривают. Обоим лет по двадцать.