За спиной Корнелии заскрипели ступени лестницы, кто-то, не торопясь, спускался в подвал. Девушка смяла записку и вместе с парой черных бусин спрятала ее в карман своего белого платья. Перед Корнелией предстал ее муж с включенной камерой в руках, которая, словно заряженный пистолет, была зловеще наставлена на девушку.
— Изящная вещица, не правда ли? — режиссер, не торопясь, подошел к граммофону, рядом с которым стояла Корнелия. — Я давно ее приметил и уже знаю, в какой сцене использую…
— Да, чудесный музыкальный аппарат…, — девушка, чувствуя на себе тяжелый взгляд мужа, уставилась в пол и нервно обхватила себя руками за плечи, словно ей было холодно.
— Ты все еще сердишься на меня.
— Нет, я не…
— Я же не слепой, Корнелия! — Лукаш Чермак не переставал снимать свою жену на камеру. — И вижу, как ты ко мне охладела! А ведь я думал, что ты выше этого! Я думал, что повстречал человека, для которого искусство значит столько же, сколько оно значит для меня!
— Что? — девушка наконец обратила на мужа свой гневный взгляд. — В том, что происходит, ты винишь меня? Да еще и смеешь сейчас снимать наш разговор на камеру?
Режиссер болезненно отшатнулся назад и уязвленно поморщился, словно от физической боли. Он посмотрел на жену, как на чужого человека, и опустил вниз руку, держащую камеру.
— Я тебя не узнаю. Раньше ты была тихой и покладистой. Раньше ты была моей послушной музой. Объясни, что с тобой происходит, дорогая?
— Время перерыва закончилось, Босс, — прошипела Корнелия не своим голосом, вместо ответа, — время продолжать работу…
Режиссер поправил свою широкополую шляпу и зло ухмыльнулся. Пока в подвал спускалась съемочная группа, муж и его молодая жена пристально и напряженно смотрели друг на друга.
Снова настало время играть роли. Корнелия, чьи рыжие волосы и белое платье стараниями мужа были облиты черной краской, должна была на четвереньках, в неестественной позе, спуститься по крутой лестнице подвала к актеру Арману. Жена режиссера, будучи гимнасткой и танцовщицей, умела выгибать свои суставы самым немыслимым образом и уже не раз использовала свою гибкость, играя в фильмах Лукаша Чермака олицетворение темных сил. И в этот раз она без проблем исполнила свою жуткую роль с первого дубля, спустившись по ступеням, подобно четвероногому, гротескному существу.
После команды «снято!», Лукаш Чермак, как и прежде снимавший все из-за спины оператора, вышел из тени и указал актерам их расположение в следующем кадре. Теперь персонаж Корнелии должен был наброситься на своего мужа, роль которого исполнял Арман. После команды «мотор!», девушка с усилием набросилась на актера, больно придавив его всем телом к полу. Арман вскрикнул и попытался сбросить с себя Корнелию, но девушка уже вцепилась испачканными краской руками в его массивную шею.
— Лукаш, я сильно ударился и мне больно, — обратился к режиссеру Арман. — Дай, я переведу дух, и мы снимем сцену заново…
Режиссер не обратил на слова актера никакого внимания, не удостоив его даже взглядом. В тот момент его больше занимала Корнелия, не желающая отпускать лежащего под ней Армана. Актер разозлился и попытался скинуть с себя девушку, но та удержалась, сжав руки на его шее еще сильнее.
— Босс? — с тревогой в голосе обратился к Лукашу оператор Влад.
— Возьми крупным планом лицо Армана…, — задыхаясь от волнения, прошептал режиссер.
Оказавшись неожиданно сильной для своего телосложения, Корнелия продолжала сжимать стальное кольцо из рук вокруг шеи коллеги, а в ее глазах необузданным пламенем горела мстительная ненависть. Арман испугался по-настоящему и стал хвататься руками за девушку, которая, не скрывая удовольствия, расплылась в ядовитой улыбке. Актер затрясся всем телом и, суча каблуками по полу, обреченно захрипел.
— Снято! — торжествующе произнес Лукаш Чермак, но его жена даже не сдвинулась с места.
Корнелию, не без усилий, оттащили от Армана звукорежиссер Вислав и осветитель Зигфрид, а она, с довольным выражением лица, продолжала сверлить взглядом лежащего на полу Армана.
— Чокнутая сука! — прохрипел актер, отползая на всякий случай подальше. — Ты меня чуть не задушила!
— Милый Арман, ты забыл, что в фильмах моего дорогого мужа должны быть только подлинные эмоции, — зловеще пропела Корнелия и расхохоталась в мрачном пространстве подвала.
День съемок был сорван, но Лукаш Чермак выглядел на удивление довольным и взволнованным. После произошедшего он ничего не сказал жене, позволив ей удалиться в свою комнату на втором этаже. Его не волновала и потрясенная съемочная группа, тревожно смотрящая на Армана, который тяжело дышал, сидя у ящиков.