– Смотри, – объясняет мне она. – Умение что-то делать возникает из жопочасов, помноженных на талант.
– Жопочасов? – пытаюсь уточнить термин, глупо улыбаясь.
– Ну да! Это количество часов, которое ты готова просидеть на месте, практикуя какое-то дело.
Ну, теперь всё предельно ясно!
В нашем лагере делаю массаж одному из парней, раздобыв лемонграссовое масло: пахнет оно фантастически. Самовыражаюсь, контактируя руками с этой широкой, пропорциональной, загорелой спиной. Он благодарит, улыбаясь, а я утекаю гулять дальше.
Потом наблюдаю парня, который стоит на тропе с завязанными глазами – это называется «Практика Слепого», что-то от Кастанеды. «При этом внутренний диалог замирает, и Вы превращаете простое бытовое действие в высокую степень осознанности», как говорят. Звучит заманчиво.
Парень стоит посреди тропы, вытянув руки перед собой. Предлагаю помочь найти дорогу, но он отказывается от помощи. Осторожно ощупывая тропу босыми ногами, он медленно движется, теряет дорогу, уходит в кусты, потом опять находит её, – всерьёз опасаюсь, что он себе что-нибудь повредит.
На другой день, опять же, вижу его со всё ещё завязанными глазами: живой и невредимый, и это радует. Потом я вижу его уже без повязки. Болтаем, обсуждая практику. Кто ж знал, что буквально этой ночью он упадёт на меня практически «с неба»?
Ко мне подходит парень и, помявшись, спрашивает:
– Ты ж врач?
О, боже, только не «тыжврач»!
– Ветеринарный, – уточняю я, на всякий случай отодвигаясь и готовясь убежать со скоростью «волосы назад». Правый глаз начинает дёргаться.
– У тебя есть скальпель? – спрашивает он ещё хлеще.
– Конечно, есть, – отвечаю я. У меня есть не только скальпель, кстати. И спрашиваю уже из любопытства: – А что случилось-то?
Надеюсь, мне не придётся удалять аппендицит в лесу.
– Ну, в общем… Я прочитал в интернете…
Прелестно. Это фраза номер два, от которой меня мутит, если говорить о лечении болезней.
– Вот, – говорит парень и снимает штаны, повернувшись ко мне задом.
Й-й-йолки… На ягодице действительно нечто, напоминающее абсцесс. Причём не первой свежести. То есть, я хочу сказать, созревший. Такой нужно вскрывать или даже выскабливать. Собакам и кошкам просто вскрывают, а людям?
– А… ты не хочешь к медикам сходить? – спрашиваю я очевидное, для верности повторяя эту фразу три раза и с разными интонациями. И обращаюсь при этом к тому месту, которое созерцаю. Практика показывает неэффективность лечения животных медиками, и я всерьёз опасаюсь, что лечение людей ветврачами тоже «не есть гуд».
Парень отказывается идти к медикам: говорит, что уже был там и им не верит. Лучше, говорит, помру. Что ж. Пиши завещание и ложись.
– Я только посмотрю! – предупреждаю я, извлекая свою аптечку.
Уникальная фраза всех зловещих стоматологов, кстати.
Достаю из аптечки стерильные салфетки, скальпель, шприц, мазь и раскладываю парня прямо на земле. Абсцесс приличный: непонятно, как он столько дней сидел на этом месте… Вскрывается этот нарыв практически сам, и это – хорошо. Вытекает много зеленоватого гноя: синегнойка, похоже, и это – плохо. Назначаю ему всё, как для лечения собак. Отдаю таблетки антибиотика, шприц с мазью и пластырь. Напоследок, помогая надеть штаны, настоятельно говорю парню:
– Тебе нужно к врачу попасть. К медику. Чем быстрее, тем лучше. «Ветеринарные врачи не имею права лечить людей».
Цитата моего препода в институте. Парень согласно кивает головой, но, конечно, никуда попадать не собирается.
…Вечером опять случаются барабаны. Несколько барабанов джембе будоражат темноту окрестностей, и это хорошо, что деревня далеко. Один из нас уходит в лес и практикует горловое пение, сопровождая его звоном мелодичных колокольчиков – это звучит гармонично и завораживающе. Мы с девчонками опять танцуем, самовыражаясь.
Потом я тоже играю на джембе, местами сбиваюсь с ритма, но это никого не смущает. Меня подбадривают, и я играю дальше.
Как говорит один из опытных барабанщиков: «Если тебе кажется, что ты стала играть хуже – значит, что ты просто стала лучше себя слышать. Именно в этот момент нужно продолжать тренироваться дальше!».
Ложусь спать, залезая в спальник, и пытаюсь уснуть. Темень кромешная, два часа ночи. В тишине вдруг слышу шуршание и шаги, которые уверенно приближаются ко мне, и не успеваю я включить фонарик или что-нибудь произнести, как сверху на меня падает чьё-то тяжёлое тело, с хрустом подмяв палатку под себя.