– О, я согласна, спасибо! – киваю головой.
– В кои-то веки… – говорит Джая, закатив по обыкновению глаза.
Андрей в это время открывает багажник и забирает мой рюкзак, и я сажусь в машину, с наслаждением погружаясь обратно в это светлое тёплое пространство.
…В пригородном доме оказывается так же светло, несмотря на навалившуюся за окном ночь. Пахнет деревом и уютом. Стены разрисованы весёлыми детскими рисунками.
– Соседские дети помогали нашим, – смеётся Кристина: она занята приготовлением ужина, и по дому распространяется дивный запах домашней еды.
Многократные попытки выведать рецепты разных блюд у меня неизбежно заканчиваются какой-то «кашей-малашей», и остаётся только наслаждаться кулинарными изысками тех гениев, кому это дано.
Пока готовится что-то райское, меня пускают в душ, где текущая тёплая вода смывает все неприятности прошедшего дня. Я люблю и комфорт, и путешествия одинаково сильно, – только совмещать не получается.
…Сижу за столом с тарелкой божественно вкусной еды – это мясо с картошкой и капустой – и не верю в происходящее. Только недавно я опасалась, что навсегда останусь между ограждением и решёткой автостоянки, поетая собаками, и вот: сижу в тёплом доме, наслаждаясь приятной атмосферой домашнего уюта нормальных семейных людей.
Не то, что я.
Кристина спокойно улыбается, Андрей, как уверенный и спокойный папа, руководит дочками. В этой семье царит полное взаимопонимание и гармония, и хочется сидеть тихо, чтобы ничего не испортить. Завидую им обоим, им всем. Наверное, так выглядит Счастье. Счастье – это семья.
Девчонки забираются по лестнице на второй этаж, спать.
Внизу мы ещё какое-то время разговариваем о жизни, путешествиях и медведях, а снаружи резко накатывает мощный дождь, перемежающийся раскатистым громом и завыванием ветра, и от этого в доме становится ещё уютнее.
Ближе к ночи мне выделяют диван – Андрей раскладывает его на всю ширину, несмотря на мои протесты. Сами они уходят спать наверх. Сплю в спальнике, спрятавшись в него с носом, хотя мне изначально хотели дать и постельное бельё тоже. Всю ночь продолжается сильный дождь. Вот бы я сейчас возле трассы-то, да в палатке с «дугой на сопле» ночевала… Чур меня, чур…
Утром я собираюсь, и на прощание Кристина говорит мне:
– Ты не пропадай. Пиши, хоть иногда.
Рассказы о медведях, похоже, впечатляют не только меня.
Андрей отвозит меня обратно на дорогу и уезжает.
…Иду вдоль трассы, машины едут со средней скоростью. Сбоку дороги выделена небольшая полоса, и я пробую голосовать, выставив картонку.
Практика показывает, что важно само её наличие – на ней можно ничего не писать вообще, ведь в большинстве случаев, водители всё равно не видят буквы. Иногда даже притормаживают и вытягивают шею, чтобы разглядеть написанное. Во мне рождается мысль написать универсальную табличку со словом «Туда» и пририсовать стрелку. По-моему, это просто атрибут автостопа.
Рядом тормозит легковая машина, иномарка.
– Я только до Луховиц еду, – отвечает мне водитель – представительный, но грустный мужчина средних лет.
Киваю головой. Здесь позиция для «стопа» не самая шоколадная, так что я согласна. Ехать – не стоять. Солнце ещё высоко, успею поймать кого-нибудь ещё.
Сажусь внутрь, закинув рюкзак назад.
Водитель оказывается журналистом крупной газеты. У него уставший, спокойный, какой-то смирившийся вид. Слава Богу, даже не спросил: «А не страшно?», а то никак не могу придумать, что на это отвечать.
– Я посадил Вас потому, что мне нравятся неординарные люди, – поясняет он.
Удивлённо смотрю на него. Кто тут неординарный? Я? Вот те раз. Путешествовать – это же нормально, он же сам журналист!
– Вы в этом году были на море? – спрашиваю его, не зная, как отвечать.
– Дважды, – отвечает он тем же ровным тоном. – На Японском. И на Чёрном.
Завидую его морям и профессии заодно. Рассказываю про фестиваль и про то, как тяжело выехать из Москвы. Про Алтай молчу, по-прежнему опасаясь «сглазить», так что я, типа, еду в Рязань.
Уже потом нахожу одну из его статей, где оказывается, что полтора года назад он был в Алтайском крае и встречался с губернатором края. С ним они говорили про Михаила Калашникова, создателя знаменитого автомата – «простого алтайского парня», как он сам себя называл. Был Михаил Калашников семнадцатым ребёнком в обычной крестьянской семье.
Кстати, Алтайский край и республика Алтай, – с некоторых пор это два разных региона. И административные центры у них разные: Барнаул и Горно-Алтайск. У меня по географии всегда была тройка, и то – из жалости, так что самое время начать восполнять эти пробелы. По крайней мере, когда я купила метровую по ширине карту России и гордо расстелила её на полу, то была уверена, что озеро Селигер, до которого ехала в прошлом году на велосипеде и в великой усталости, находится не иначе как на середине России.