— Других я просто не знаю. Форд уныло кивнул.
— Зафод! — сказал призрак. — Ты стал Президентом с определенной целью. Ты о ней не забыл?
— Забыл! Должен был забыть! Перед инаугурацией зондируют память. Если бы открылись мои планы, меня бы вышвырнули на улицу с одной пенсией, десятком секретарей, дюжиной звездолетов и парой перерезанных глоток.
— Ну ладно, — сказал призрак. И стало тихо.
— Сорок восемь секунд, — сказал Форд. Покосился на часы. Постучал по ним пальцем.
В глазах призрака зажегся ехидный огонек.
— Я замедлил ход времени, — сказал он. — Ненадолго. Чтобы вы успели меня выслушать.
— Ну уж нет, это ты меня выслушаешь, — сказал Зафод, вскакивая на ноги. — Ты остановил время — это грандиозно. Потрясающе! Поразительно! За это — спасибо. Но за свои проповеди благодарности не жди, ясно? Я не знаю, какого великого деяния от меня ждут, я даже думаю, что это мое незнание было запрограммировано. И клал я на него с прибором! Но прежний «я» — знал, да! Вот кому по фигу не было! Настолько не по фигу, что он залез в собственный мозг — в мой собственный мозг — и запер те участки, где это знание хранилось. Ведь иначе я не смог бы стать Президентом и угнать «Золотое сердце», а это, по-видимому, для кого-то очень важно, да! Но разве тот, прежний я не убил себя тем, что изменил свой мозг? Правда, чтоб власть за собой придержать, он мне оставил в этом потайном ящике мозга свои команды. Только я их слушать не желаю, так-то! Не хочу быть игрушкой в чужих руках! Тем более — если руки эти мои!
Зафод яростно стукнул кулаком по пульту управления.
— Прежний «я» мертв! — неистовствовал он. — Покончил с собой! Нечего мертвецам в дела живых мешаться!
— Но меня-то ты призвал, когда попал в передрягу, — сказал призрак.
— Ну, это совсем другое дело. — Зафод снова сел.
— Послушай, — проскрипело привидение, — я трачу на тебя время по одной-единственной причине — мне его девать некуда.
— Тогда кто ж тебе мешает раскрыть мне эту самую тайну?
— И ты, и Вранкс, который был Президентом до тебя, — вы оба знали, что этот пост — пустое место. Символ, не более того. Где-то в тени, за спиной Президента, стоит другой человек, другое существо, обладающее высшей властью. Его ты и должен отыскать. Того, кто управляет нашей Галактикой и, как мы подозреваем, другими тоже. А может быть, и всей Вселенной.
— Но зачем?
— Зачем?! — воскликнул изумленный призрак. — Оглянись вокруг, юный Зафод: по-твоему, Вселенная в хороших руках?
— Да вроде все путем…
Старик полоснул Зафода огненным взглядом.
— Ладно, препираться не будем. Тебе просто придется отвести этот звездолет с невероятностным двигателем куда следует. И ты это сделаешь. Увильнуть не удастся. Тобой управляет невероятностное поле, ты в его власти. А это что такое? — Он постучал по терминалу бортового компьютера.
Зафод объяснил.
— Чем же он занят?
— Пытается приготовить чай, — произнес Зафод с редкостным самообладанием.
— Чай? Это хорошо, это я одобряю, — сказал призрак. — Послушай, Зафод, — он повернулся к правнуку и погрозил ему пальцем, — я не уверен, что ты способен выполнить свою задачу. Однако я уже слишком давно в могиле и слишком устал, чтобы принимать это близко к сердцу. И все же я помогу тебе, ибо одна только мысль о том, что ты и твои дружки попадут в наше общество, мне невыносима. Понятно?
— Да, тысяча спасибо…
— И последнее. Если тебе еще когда-нибудь понадобится помощь, если ты окажешься в безвыходном положении, на краю пропасти…
— Да?
— Прошу тебя, не раздумывай долго и прыгай в пропасть к чертям собачьим!
Сноп света вырвался из ладони старика и ударил в компьютер. Призрак исчез, рубку затянуло дымом, и звездолет «Золотое сердце» совершил прыжок в неведомую точку пространства-времени.
Глава 4
Гэг Полгном улыбался. Только что на своем экране он увидел изображение, переданное по субэфирной связи с борта вогонского корабля: остатки силовой защиты «Золотого сердца» растаяли, и звездолет исчез в клубе дыма.
Конец последним беженцам с уничтоженной по его приказу Земли. Конец этому смертельно опасному (для существования психиатрии) эксперименту по поиску смысла Жизни, Вселенной и Всего Остального.
Сегодня они с коллегами отпразднуют это событие, а наутро вновь встретятся со своими несчастными, исстрадавшимися, высокоудойными пациентами, зная наверняка, что смысл Жизни отныне и во веки вечные останется неведом никому на свете.
— Тебе не кажется, что родственники — это вечная нервотрепка? — сказал Форд Зафоду, когда дым начал рассеиваться. — Он помолчал, оглянулся по сторонам. — Где Зафод?