— Бедные птички, — сказал глубокий звучный голос ему на ухо. — Трагическое прошлое. Ужасная судьба.
Зафод посмотрел вокруг. Никого.
— Хотите, я расскажу вам о них? — спросил голос.
— Кто вы? Где вы?
— Меня зовут Гарграварр. Я — хранитель Тотального Вихря.
— А почему вас не видно?
— Вам будет легче спускаться, если вы передвинетесь на два ярда влево.
Зафод повернул голову и увидел ряд коротких горизонтальных канавок в стене, идущих до самого низа. Он осторожно переместился влево.
— Надеюсь на скорую встречу внизу, — сказал голос и смолк.
— Марвин, — обратился Зафод к роботу, который держался рядом. — Здесь… кто-нибудь… говорил со мной?
— Да, — сухо ответил Марвин.
Через несколько минут они были на земле.
— А вот и вы, — сказал голос. — Извините, что покинул вас так поспешно. Дело в том, что я боюсь высоты.
Зафод внимательно огляделся — не пропустил ли он какого-нибудь предмета, могущего быть источником голоса. Но увидел лишь пыль, груды камней да развалины.
— Эй, почему вас не видно? Где вы прячетесь?
— Я-то здесь, — отозвался голос. — Мое тело тоже собиралось прийти, но дела задержали. Вечно у него какие-то дела… Значит, вам предстоит побывать в Тотальном Вихре?
— О, я не тороплюсь. Я, пожалуй, сначала поброжу вокруг, осмотрю окрестности.
— Нет-нет, — запротестовал Гарграварр. — Вихрь готов вас принять, вам пора. Следуйте за мной.
— Каким это образом, интересно знать? — спросил Зафод.
— Я буду напевать, а вы идите на голос.
Глава 10
Как уже было отмечено выше, Вселенная огромна, и это ее свойство чрезвычайно действует на нервы, вследствие чего большинство людей, храня свой душевный покой, предпочитают не помнить о ее масштабах.
Многие охотно перебрались бы в обиталище поменьше, скроенное по их собственному вкусу. Собственно, очень многие жители Вселенной осуществляют это желание на практике.
Например, в некоей складке Восточного Галактического Рукава расположена крупная планета-лес Огларун, все «разумное» население которой испокон веку ютится в дикой тесноте на одном-единственном, довольно небольшом ореховом дереве. На его ветвях они рождаются, живут, влюбляются, вырезают на коре крохотные спекулятивные заявления о смысле жизни, тщете смерти и важности планирования семьи, порой ведут чрезвычайно мелкие войны… и в конце концов умирают, привязанные к труднодоступным ветвям на верхушке дерева.
Строго говоря, дерево покидают лишь те огларунцы, которых скидывают оттуда за гнусное преступление — размышления о возможности жизни на других деревьях (при условии, что неверен общепринятый взгляд на другие деревья как на галлюцинации, возникающие из-за злоупотребления оглаорехами).
Какими бы несообразными ни казались эти обычаи, в Галактике не найдется ни одной формы жизни, которая не грешила бы чем-то подобным (вся разница в степени). Вот почему Тотальный Вихрь так ужасен.
Когда вас помещают в Вихрь, перед вашими глазами на один-единственный миг предстает во всей своей целостности невообразимая бесконечность мира всего сущего, и где-то в ней мигает крохотный-крохотный огонек, микроскопическая точка на поверхности микроскопической точки, обозначающая ваше местоположение.
Серый, безрадостный пустырь простирался перед Зафодом. Ветер свирепо завывал в развалинах. Посреди пустыря возвышался стальной купол. Вот куда ему предстоит попасть, подумал Зафод. Это и есть Тотальный Вихрь.
Вдруг нечеловеческий вопль вырвался из купола, заглушил вой ветра и замер вдали. Зафод передернулся от страха.
— Что это? — пробормотал он.
— Запись голоса последней жертвы Вихря, — сказал Гарграварр. — Ее всегда проигрывают для того, кто на очереди. В некотором роде прелюдия.
— Да, звучит страшновато, — проговорил Зафод. — Не улизнуть ли нам в какое-нибудь уютное место, где можно спокойно все обдумать?
— Насколько я понимаю, — сказал Гарграварр, — я уже сейчас на какой-то пирушке. Вернее, мое тело. Оно часто без меня развлекается. Говорит, я ему мешаю. Представляете?
— Что означает вся эта история с вашим телом? — спросил Зафод, стремясь отдалить неизбежное.
— Оно… оно занято, — ответил Гарграварр неуверенно.
— У него что, завелся собственный разум? Последовала длинная пауза.
— Должен заметить, что ваши слова представляются мне в высшей степени бестактными, — сказал наконец голос.
Зафод пролепетал какое-то извинение.
— Ладно, забудем об этом. — В голосе Гарграварра звучала неизбывная горечь. — Дело в том, что мы решили пожить врозь, проверить свои чувства. Увы, все это может кончиться разводом.