Игра «хороший-плохой полицейский» в исполнении братьев действует. На мгновение мне начинает казаться, что, может, стоит признаться? Я никогда и никому об этом не рассказывала. За два года ни слова не проронила. Мать бы убила меня! Грозилась сдать в психушку, если я снова начну нести «подобный бред». А сейчас... Что, если мне станет легче?!
В психологии вроде есть такой приём, когда люди делятся переживаниями и страхами в группах, рассказывают о своих проблемах совершенно незнакомым людям, в которых находят поддержку. Может, и мне стоит воспользоваться такой практикой, только в более узком кругу?!
– Веснууушка, – затягивает Дэн с интонацией маньяка-убийцы из фильмов ужасов.
– Ну, хорошо! Хорошо! – сдаюсь я. – Вы правда хотите знать? – на всякий случай уточняю я.
– Конечно, Лера, – уверяет Алекс. – Стали бы мы тратить на тебя столько времени, будь нам все равно?! Да и мы виноваты перед тобой в какой-то степени...
– Ладно... - вздыхаю и, не в силах посмотреть им в глаза, обращаюсь к мягкому коврику под ногами.
– Два года назад у моей мамы был совсем другой муж, – начинаю я.
– Ну, похождения твоей мамаши вовсе не являются для нас тайной, – перебивает Дэн, но я стараюсь не обращать внимания.
– Не перебивай, Дэн, - строго говорит Алекс.
Я благодарно смотрю на него и продолжаю.
– Он был достаточно богат, и даже не так уродлив, каким мог бы быть в его то возрасте... Но при этом, как по мне, этот отчим был отвратителен, мерзок. Это было заметно во всем: в манере общения, во взгляде, отношении к подчиненным, а так же во многих мелочах, не явных на первый взгляд.
Я перевожу дыхание. Внимательные взгляды, устремлённые в мою сторону, немного напрягают. Братья смотрят на меня так, будто уже поняли в чем дело. Даже Дэн перестал кривиться в усмешке, приняв серьезное выражение. Подхожу к маленькому столику и наливаю бокал воды. Во рту почему-то пересохло, и мне просто необходима сейчас пара живительных глотков.
Нервно сглатываю и продолжаю свой рассказ. Воспоминания даются мне с трудом, так как последние два года я отчаянно старалась обо всём забыть.
– Несколько раз я заставала маму за тем, как она занималась «этим» с мужчинами. С разными. Все они были ее мужьями, но это неважно. Сам факт увиденного отвращал меня. Один раз, но тогда я была еще маленькой, меня даже стошнило, – я тяжело вздыхаю, и снова делаю пару глотков из стакана. – Наверное, именно эти случаи привили мне какую-то нелюбовь к... – мне почему-то сложно произнести слово вслух, но я все же нахожу в себе силы на пояснение и добавляю, правда очень тихо, стесняясь того, что говорю, – к сексу.
– А... – Дэн хочет что-то уточнить, но Алекс снова стреляет в брата усмиряющим взглядом.
– В общем, – мои руки начинают трястись, и я крепче сжимаю бокал, чтобы успокоиться, – однажды я случайно увидела, как этот самый мужик имеет мою маму на диване в гостиной... Тогда я раньше пришла из школы, потому что плохо себя чувствовала. Конечно, я постаралась прошмыгнуть в свою комнату как можно скорее, хотя ненадолго все же зависла при входе... И это стало толчком к становлению моего персонального ада. Сначала муж матери просто стал засматриваться на меня. Я прямо таки ощущала его взгляд на себе ежедневно. Иногда, когда мамы не было рядом, он, будто случайно, касался меня, – я снова вздыхаю. Вспоминать весь этот ужас просто невыносимо. – А однажды, он ворвался в мою комнату посреди ночи и сказал, что с того дня, как заметил меня, подсматривающую за их с матерью играми, не может избавиться от желания... - я запинаюсь, пытаясь подобрать нужные слова, - от желания переспать со мной.
Конечно, сказал он совсем не так, а что-то типа: "Мне не терпится трахнуть тебя, маленькая сучка! Но не получится, ты же целочка у нас, да?! Но выдолбить в зад или в рот поиметь вполне могу себе позволить!", но я не смогла произнести все это вслух, тем более, перед малознакомыми мне парнями.
– И он накинулся на меня, – начинаю плакать, – ударил по щеке, рот зажал, чтобы не могла кричать, сказал, что если хоть пикну, он убьёт нас с матерью. Сначала зарежет маму на моих глазах, а потом уже разделается со мной.
Слезы так и текут из глаз. Иногда я всхлипываю и прикладываюсь к стакану. Говорить становится все сложнее, точно я прям сейчас стою перед насильником на коленях. Парни не пытаются меня хоть как-то успокоить. Они лишь внимательно слушают и, кажется, находятся в шоке от того, о чем я сейчас им рассказываю.
– Этот мерзкий тип заставил меня... Он... В общем, сделал это с мои ртом... – плотину прорывает, и я предаюсь настоящим рыданиям.