Трещина разлома. Узкий проход. По всем объективным показателям во время экспедиции внутрь «Крестовика» они преодолевали завал куда дольше: в конце концов, сейчас обломки уже расчищены. И карт уже наполовину разобран.
Но ощущение такое, что сейчас понадобилось в десять раз больше времени. Словно они торчат здесь несколько часов, застряли, передают груз через дыру по кусочкам, деталь за деталью, методично собирают их с другой стороны, пока нечто преследует их во тьме, неотступно приближаясь с каждым вздохом.
Они заканчивают. Карт вновь оживает, разминается: все сигналы зеленые.
Они выдвигаются.
Теперь уже под самой поверхностью. Звезды так близко, что он, кажется, может их увидеть.
Подготовительный отсек — в равной степени ужас и надежда: всего пара метров до челнока, Хейнвальд прямо перед собой видит стыковочный люк. Но разве не в такие моменты обычно выпрыгивает монстр? Разве не во время последнего рывка, когда побег и свободы так близки, что можно к ним прикоснуться, один из пустых скафандров в алькове поворачивается, а там внутри прячется тварь, ждущая своего часа за разбитым забралом? И когда думаешь, что уже в безопасности, разве ты не понимаешь, что оно все это время ждало тебя здесь?
Солуэй и Вруман постоянно опережают Хейнвальда, суки. Он с трудом подавляет желание ринуться вперед, оттолкнуть их в сторону и нырнуть в люк, лихорадочно разогнавшись напоследок. Виктор держит себя в руках, наблюдает за быстрым, но организованным отходом, а сердце в груди колотится так, что, кажется, сейчас выпрыгнет и помчится вперед само по себе.
Сол уже в челноке, Вруман в переходной трубе. Хейнвальд совсем один, все еще на борту «Крестовика».
Нет. Не совсем один…
Наконец, путь свободен. Хейнвальд смотрит только перед собой, делает шаг вперед. Никто не хватает его сзади.
Все, он справился. Он в челноке. Боже, он летит домой…
Вруман шлепает по кнопке. Люк герметизируется. В отсек с ревом врывается воздух, его шипящее крещендо приглушает только шлем Хейнвальда. Команда застегивает ремни безопасности.
Солуэй уже на связи:
— Шимп, вывози нас отсюда.
На канале лишь щелчки и помехи.
— Шимп!
Вруман корпит над стыковочными зажимами. Причем уже слишком долго. Давление в кабине уже достигло стабильных 92 кПа, но шлемы никто не снимает.
Солуэй пытается снова:
— «Эри», ты на связи?
— Зажимы не открываются, — шипит Вруман.
— «Эри» на связи, — голос Шимпа с треском пробивается сквозь помехи. — Готов к вашей эвакуации.
— Тогда вытаскивай нас отсюда! Сейчас же!
— Я стартую, как только все будут на борту, — отвечает Шимп.
— Мы уже на борту, Шимп. Отвези нас домой.
— По моим данным не хватает еще одного человека, — ИИ чуть ли не извиняется.
Команда обменивается взглядами.
— Может, интерференция химичит с его телеметрией? — предполагает Хейнвальд.
Тут же встревает Вруман:
— Перекличка. Вруман.
— Солуэй.
— Хейнвальд.
— Шимп, все в сборе. Пожалуйста, забери нас отсюда, блядь.
— Как только все будут на борту.
— Срань господня, — бормочет себе под нос Вруман.
Солуэй выбирается из своей сетки:
— Отключи зажимы вручную.
— А я, думаешь, чем тут занимаюсь?
— Это, сука, простой рычаг. Что тут может пойти не так?
Хейнвальд вызывает на ШИН параметры управления челноком. Как только зажимы откроются, они отправятся в свободный полет рядом с катящейся горой, в брюхе которой барахтается черная дыра, и если Шимп не выйдет на сцену…
БУМ!
Все замирают. Вместе, синхронно поворачиваются лицом к люку.
— Это снаружи… — шепчет Солуэй.
…тикетактиктикетакта…
Зажимы открываются.
— Запускаю процедуру эвакуации, — радостно рапортует Шимп. — Предполагаемое время прибытия на «Эриофору» одна запятая семнадцать килосекунд.
На ШИНе Хейнвальда расцветают красным иконки двигателя. Челнок дает крен и виляет; «Крестовик» уходит на левый борт, огромный базальтовый кулак уменьшается в пустоте. Вертятся звезды: все, кроме одной, она больше всех, но почему-то тусклее и неподвижна относительно вращающегося фона. Она увеличивается постепенно, почти незаметно.
Снаружи что-то стучит по люку, тихо скребет по корпусу, устраивается поудобнее и отправляется вместе с ними в путешествие.