Автострада

Мустафа аль-Меснави Автострада

Как я узнал о существовании автострады

Я развалился на ковре у себя в доме и размышлял о том, что, в сущности, я самый счастливый человек на нашей бесприютной планете. У меня хоть что-то имеется за душой — есть свой дом, и ключ от него — в кармане, есть, наконец, вот этот уютный ковер… И в этот самый миг западная стена дома с грохотом вознеслась в небо. Сквозь клубы удушливой пыли я разглядел бледное солнце, желтый подъемный кран и человека в голубом комбинезоне. Он крикнул мне: «Тебе, парень, везет!» Я отер пыль, налипшую на губах, а он повторил: «Да, тебе повезло, что ты уцелел. У тебя еще даже есть время собрать пожитки, пока тебя не придавило развалинами и бульдозеры не расплющили тебя в лепешку». Я взглянул на стрелку крана, на разрушенную стену и вспомнил свой первый дом, сгоревший от пожара, и второй, распавшийся на куски под дождем. Я спросил: «Значит, я должен уйти? Но куда?» — «Тебе решать. Я не из тех, кто сует нос в чужие дела». Длинная стрела крана снова потянулась к моему дому. «Успею ли я собрать свои вещи?» — спросил я. «Нет, ты уже упустил время. Беги, покуда сам цел!» С крыши посыпались камни, и я поспешно выскочил наружу, успев напоследок спросить у человека в голубом: «Кто вы такой?» Он ответил, манипулируя рычагами: «Мы — автострада. Ну, иди же, иди и не отвлекай меня от работы!»

О том, что произошло, когда я спросил у человека в голубом, где пройдет автострада

Поминутно оглядываясь, я уходил все дальше и дальше, и на моих глазах дом мало-помалу превращался в груду развалин. С грустью подумал я о том, как экскурсанты, которых приведут сюда в будущем веке, не увидят здесь даже живописных руин. Повсюду вокруг множество машин сносили стены. Грохот, пыль, дым… И тут я решил вернуться. «Послушайте! — крикнул я человеку в голубом. — Могу ли я по крайней мере узнать, как проляжет автострада?» Он приостановил работу. «Зачем тебе это знать?» — и с прищуром взглянул на меня. Я попытался объяснить: «Видите ли, я научился строить противопожарные дома, потом водоустойчивые, а теперь хочу найти место, безопасное от автострад». Он ответил: «Все вы, точно сговорились, спрашиваете об одном и том же. — С минуту он пристально всматривался в меня, потом произнес: — Видно, ты хороший человек. Я открою тебе наш секрет, только смотри не проболтайся». В ответ я только хмыкнул. «Так вот, знай, — продолжал он, — у автострады нет определенного направления. У нее, конечно, где-то есть начало, но никто не знает, где именно проляжет она и где завершится». Я немного подался к нему и спросил заговорщицким шепотом: «А разве так бывает?» Он ответил с легкой усмешкой: «Я не понимаю многих вещей, и потому спокоен. Мне кажется, что и тебе было бы лучше ни во что не вникать». Я подмигнул ему и широко улыбнулся: «Я понял». Он снова принялся за работу, бросив мне: «Уходи! Не мешай мне заниматься делом!» Я ушел. Откровенно говоря, я ничего не понял. Но во мне уже окрепло убеждение, что человек всегда остается лишь на пороге истины.

О том, как у меня ослабли слух и зрение

Я направился в сторону домов, которых еще не коснулась автострада. Шагал себе и шагал, покуда не почувствовал усталость. Тут я обернулся. Желтые краны шли за мной по пятам, надвигаясь неотвратимо. Стрелы обрушивались на дома, подцепляли крючьями стены и забрасывали их как можно дальше. Внезапно мне почудился чей-то приглушенный крик о помощи. Я напряг слух, но все вокруг потонуло в остервенелом грохоте машин. Тогда я сказал себе: «Вот и старость подступает, и чувства теряют силу». Наверное, мне померещился крик. Я продолжал свой путь, но тут крик раздался так громко, словно кричал я сам. Я пошарил глазами и сквозь плотную пыль увидел двух человек, — по-моему, это были мужчина и женщина, — прижатых к стене еще нетронутого дома четырьмя землеройными машинами, а пятая машина уже протягивала свой хищный железный коготь, чтобы раздавить их вместе со стеной. Я отвел глаза. Путь впереди меня был свободен, и я пошел дальше, сказав себе: «Ты уже стар, и твои больные глаза не могут ничего разглядеть даже в двух шагах. К тому же род человеческий столь многочислен! Люди лучше всего научились воспроизводить себе подобных».

О том, как я было открыл рот и как он закрылся сам собой

Я встречал на своем пути много еще уцелевших домов. Женщины и дети сидели у дверей, храня молчание, терпеливо снося палящий зной и укусы злых мух. Мухи высасывали из людей лишь усталость и болезни, а потом лениво ползали по вздувшимся животам детей и по их головенкам, переполненным безудержными фантазиями. Дети, которые никогда не сидели на школьной скамье… Какая-то женщина обронила: «Хоть бы смерть положила конец всему этому…» У этих детей были отцы, но они не убивали своих сыновей лишь потому, что надеялись увидеть их когда-нибудь инженерами или врачами. Однако дети вырастали и не становились никем — только очередниками у биржи труда и готовы были перегрызть горло друг другу за освободившееся место.