– Никто, кроме человека, который его тебе дал. Кто был этот человек?
– Он мертв. Его звали Пааво, и он был мне очень хорошим другом. Он погиб в перестрелке, из которой мне удалось выбраться живой. Это было на Кси Бу.
– Ты уверена, что он мертв?
– Пааво всегда клялся, что живым в руки колониальным властям не дастся.
– Ты сама видела, как он погиб, или ты слышала об этом из надежного источника?
– Нет. Это важно?
Я кивнул.
– Мне кажется, да. Я хотел бы точно узнать, в какой момент власти узнали о существовании кубика.
– Мне всегда казалось, что они узнали, проведя дельфийскую серию над Мареной Миллер.
– Наверное, – сказал я. – Но когда это было? Когда ее арестовали? Сэм и я не можем найти в наших архивах ничего, что давало бы нам точную дату – что неудивительно, потому что это, скорее всего, было тайным арестом.
– Наверняка так оно и есть. Но почему расклад событий по времени тебе так важен?
– Давай сперва разберемся с кое-чем еще. – Я откинулся назад и оперся плечами о переборку. – Ты никогда не рассказывала мне в подробностях, что случилось на ранчо телеологистов в ту ночь, когда меня увели. После этого, разумеется.
Она пожала плечами.
– Я сдалась, а они забрали нас всех.
– Ты, значит, была с телеологистами все время до тех пор, пока Петровски не взял тебя на допрос?
– Нет, сперва меня забрали в больницу и перевязали ожоги. Я на этом настаивала, и они нехотя согласились. Мне кажется, один из милиционеров крепко напал на меня. Я после этого так и не увидела телеологистов, до тех пор, пока мы не встретились снова на улице в Максвеллвилле. – Она нахмурилась и покачала головой. – Странно. Я-то ожидала найти их в отделении милиции или, по крайней мере, убедиться, что их задерживали, допрашивали, ну что-то в этом роде. Потом оказалось, что менты вроде как ими и не особенно интересовались.
Я мысленно отметил про себя этот факт, потом сказал:
– Ладно. Теперь насчет Петровски. Он не знал, что у тебя есть кубик?
– Вот это меня бесконечно удивило. Он даже не стал обыскивать мой рюкзак. – Дарла саркастически хмыкнула, потом странно улыбнулась. – Разумеется, к моему делу у него был личный интерес.
– Даже если и так, если бы он знал, что у тебя есть кубик, он бы обыскал тебя и нашел его. Разве нет?
– Да, – кивнула она головой. – Наверняка.
Я сплел пальцы вместе и закинул руки за голову.
– Значит, Петровски не знал про черный кубик, и Уилкс тоже не знал, если он снова не врет. У меня вопрос: кого же власти послали, чтобы кубик заполучить? Кто тот человек, который представляет во всем этом интересы властей?
Дарла долго раздумывала над этим.
Потом она сказала:
– В этом деле есть много белых пятен. Григорий совершенно точно действовал на свой страх и риск. Его карьера была погублена. Я ее погубила. Они ничего бы ему не сказали. И наверняка он ничего не знал. Он расследовал твое дело просто для порядка.
Она подумала еще.
– Но, может быть, это вопрос хронологии. Тот, кого послали забрать у тебя кубик, просто разминулся с тобой во времени.
– Или с тобой.
– Со мной?
– Ну да, – ответил я. – Ты же была и остаешься беглецом от закона. Может быть, власти совершенно точно знали, у кого кубик, и они знали об этом все время. Кубик был у тебя, и они тебя поймали! На Максвеллвилле! Может быть, что именно там пересеклись пути властей и Петровски. Григорий с огромным трудом пытался добиться содействия властей в тех краях. Полиция не хотела ему помогать. Но он был офицером высокого ранга, и прежде чем Рейли, формальный глава тамошних властей, мог получить разрешение убрать Петровски с дороги, на нас напал мой таинственный двойник. Или кто-то там нам помог освободиться.
Дарла прикусила губу и медленно покачала головой.
Я посмотрел на потолок.
– Опять-таки, я могу и ошибаться. Но в последнее время у меня нарастает чувство, что чего-то тут не хватает. Или кого-то. Кого-то, кто подшивается пока под совсем другого человека.
Дарла озадаченно посмотрела на меня. Потом и ей в голову пришла эта поразительная мысль.
– Ты хочешь сказать… один из телеологистов?
Я наклонился вперед.
– Интересно, что тебе это пришло в голову, – сказал я.
Глаза ее расширились от изумления и недоверия.
– Да нет, не могут они…
Потом лицо у нее вытянулось, а плечи поникли. На лице у нее появилось выражение такой абсолютной и полной усталости, что она даже прислонилась ко мне, ища поддержки.
– Ох, Джейк, я никогда во всем этом не разберусь. Одно время мне казалось, что я понимаю все происходящее, но теперь… мне кажется, что я ничего не понимаю. Я просто ничего не знаю.
– Я тоже, – ответил я ей. – Очень трудно разобраться в парадоксе.
Мы сидели не шевелясь. Тяжеловоз, казалось, был необычно тих. Никаких звуков мотора, никаких голосов рядом с нами. Только вечное посвистывание воздуха, пока нас тащили по очередной планете, по чужим ветрам.
Потом я обнаружил, что плечо у меня влажное. Я поднял пальцем подбородок Дарлы и увидел, как большая круглая слеза скатывается у нее по щеке.
– Что случилось, Дарла?
Она вытерла слезу и выпрямилась.
– Мне надо кое-что тебе сказать, – ответила она. – Я беременна.
Летя откуда-то из будущих вечностей, мимо нас свистел ветер. Холодный и мрачный.
– Как это ты могла?..
Она безрадостно и невесело рассмеялась.
– Как?
– Я хочу сказать, как же ты до этого допустила?