— Ты имеешь в виду Большой Взрыв? — спросила потрясенная Дарла.
— Нет, задолго до того, как произошел Большой Взрыв. Прежде, чем была создана материя, и энергии тоже было весьма немного. Почти никакой энергии или материи. — Он повернулся на водительском сиденье к своей спутнице жизни. — Никто из нас по-настоящему не разбирается в этих вопросах, но Зоя больше занималась этим предметом, нежели я.
Зоя вздохнула.
— Не знаю, с чего начать. — Она слабо улыбнулась, потом сказала: — Давайте я попробую объяснить таким путем. В области теоретической физики все последнее столетие прошло в сражениях с самыми основными понятиями. Среди них была и фундаментальная природа материи как таковой, и особенности самого предмета. Если упростить до идиотизма, то в настоящее время все пришли к соглашению, что пространство связано в узлы. Вихри, матрицы — называйте их как хотите… — Она нахмурилась и потерла лоб. — Нет, попробую снова. Представьте себе такое положение вещей, при котором…
Она снова надолго задумалась.
— Можете вы представить себе облако математических точек, которые с помощью случайных процессов сами располагаются в порядке, который может очертить геометрическое пространство?
При этом они так выскочили совершенно из ничего, из абсолютной случайности! И можете вы себе представить это ограниченное пространство, это совершенно пустое метрическое обрамление, которое при всем при том еще проходит эволюционные изменения, случайные флуктуации, которые вынуждают его завязываться в узлы на определенных участках? Теперь представьте себе эти узлы как сгустки энергии. А поскольку материя эквивалентна энергии… — она подняла ладонь. — Ради бога. Как я уже сказала, это до идиотизма упрощено. Но пока что вы меня понимаете? То, что я описываю, примерно изображает, как вселенная могла быть создана из ничего.
— И это, — сказал Юрий, — как раз то, что, по мнению ахгирров, происходит внутри черного кубика. По крайней мере, это их самая лучшая гипотеза.
Мы все посидели, прислушиваясь к шуму воздуха за окном.
— Это почти непостижимо, — сказал Джон.
— Вот именно, — ответил Юрий. — Вот именно.
— Мне кажется, что идея вполне хороша, — заметила Сьюзен. — Яйцо, Из Которого Вылупится Вселенная. — Она посмотрела на всех нас, восторженно улыбаясь. — Вот что такое кубик. Это инкубатор вселенной.
— Интересно, уж не нашей ли, — задумчиво протянул Роланд.
Прошла еще неделя.
Потом еще одна.
Дни были бесцветные, скучные, их можно было различить только по каким-то новым фрагментам беседы или крохотному событию. Я не могу вспомнить их, кроме весьма немногих.
Однажды Сьюзен сказала мне:
— Я знаю, ты все еще любишь Дарлу. Я знаю, что это не имеет ничего общего с тем, что она ждет ребенка. Вы двое… не знаю. Вы предназначены для чего-то. И это что-то больше вас обоих, сильнее. — Она сморщила нос. — Звучит, правда, совсем мелодраматически. Ей-богу, не знаю, как можно это правильно выразить.
Я спросил:
— Это говорит та Сьюзен, которая исповедует телеологический пантеизм?
Она закинула руку мне за голову, нагнула мое лицо к себе и поцеловала меня.
— Это говорит та Сьюзен, которая тебя любит.
Был еще день, когда Дарла обронила за столом мимолетное замечание, которое нам обоим показалось таким смешным — не могу вспомнить, что такое это было, — и мы хохотали над ним так, как давно не хохотали. А когда мы наконец угомонились, щеки у нее горели, лицо лучилось радостью, а глаза сияли, в них словно горело по свечечке, которые зажигаются только тогда, когда на сердце весело.
И потом Лори заставила меня почувствовать себя страшно старым, когда сказала мне, что я напоминаю ей ее дедушку, который воспитывал ее до тех пор, пока ей не исполнилось пять лет, и которого она ясно помнила. (Правда, под нажимом она призналась, что дедушке было всего-навсего около тридцати восьми лет, когда она родилась.)
А потом грызня, которую затеяли Волошины из-за зубной щетки. Поскольку их личные вещи все еще оставались в их машине, им не хватало многих интимных вещей. Лайем сделал им щетки из щепочек, запас которых был у него в трейлере, а саму щетину придумал сделать из очень жесткого синтетического волокна. Откуда он его взял, так и осталось неизвестным. Юрий потерял свою щетку, а Зоя отказалась делиться с ним своей, при этом отругав его как следует за его безалаберность. Они не разговаривали потом три дня.
Один из людей Мура как-то стал вызывать кого-нибудь на дорожной частоте Космострады. Бог знает почему, и почему ему показалось, что с ним хоть кто-то захочет разговаривать — по-моему, это был Краузе, но я могу и ошибаться, — он почему-то спросил у нас, как у нас с едой. Я спросил в ответ, как у них с едой. Он сказал, что еда подходит к концу. Я ему ответил, что искренне надеюсь, что то, что у них осталось, заражено ботулизмом. Он поблагодарил меня и отключился. Он не стал вызывать нас снова.