В принципе, после вчерашнего, в них ничего не изменилось. Всё было также грязным, холодным и противным. Только на каждой кровати появились матрац и подушка.
Мы с Игорем проверили везде свет, розетки, чуть тёплые — а значит, работающие — батареи. Разбитых окон вроде бы тоже не было.
Когда мы открыли 212а, то увидели, что она раза в два меньше всех предыдущих. Оказалось, это — комната на двоих. Путем неимоверно запутанных и трудных умозаключений, а также имея в виду наличие двух кроватей, мы догадались об этом сами.
212а была вся обклеена розовыми обоями, что сразу бросалось в глаза, и представляла собой ярчайший контраст по отношению к мрачным стенам в других комнатах.
— Вот и наша комната, — безапелляционно произнёс Игорь, — моя и Рябушко.
Я даже и отреагировать сразу не смог. Вот, думаю, захапал себе самую красивую.
Пошли мы дальше. Это была 214-ая. Она оказалась тоже двухместной, из чего мы сделали вывод, что все комнаты по одной стороне (нечётные) четырёхместные, а по другой (чётные) — двухместные.
214-ая не была обклеена обоями, но я тут же положил на неё глаз. Всё, здесь буду жить я с Владиком, а Рудик пусть катится ко всем чертям. Это были мои первые мысли, но тут же я представил картину завтрашней встречи и понял, что просто не смогу сказать Рудику такое. Ведь куда он денется? Он один, совершенно один и никому не нужный. Ведь он, чего доброго, так и останется в коридоре. Значит, придётся селиться втроём в четырёхместке, а значит, четвёртым будет Коммунист! Но что же делать, как от него избавиться?
И тут меня осенила совершенно бредовая идея, которая могла прийти в голову только такому идиоту, как я.
Я придумал поселиться втроём в двухместке. Тогда уж на все 100 % никакой Коммунист нам не страшен. Он сюда просто не влезет!
Мысль, и правда, была идиотской ещё и потому, что кубатура комнаты вряд ли могла позволить себе вместить дополнительную кровать. Вернее, позволить-то она позволит, а вот где ходить, то есть передвигать ногами и, вообще, вести повседневную жизнь, было вопросом неразрешимым.
Но тогда это меня не волновало. Все мои мысли были о Коммунисте, а точнее — против него. Ничего кроме этого меня не волновало. Я рассказал обо всём Игорю, но у того даже грамма удивления не появилось на лице. Он, наоборот, даже поддержал меня.
Итак, на втором этаже всё нормально и мы поднялись на 3-ий этаж.
В 323-ей комнате оказалось зеркало. Значит, это была комната для наших девиц. Почему-то мне показалось, что она чуть-чуть больше остальных.
Короче, здесь всё было нормально, в 303-ей тоже, и мы стали думать, кого и куда раскидать по комнатам.
С Рябушко и моими будущими соседями вопрос был уже решен, а вот с остальными…
В первую очередь наши мысли заняла 303-я комната, так как сюда нужно было посадить кого-то, кто более-менее нормально общался с девчонками.
Поскольку наша группа, повторюсь, довольно дружная, то с общением у нас было всё в порядке. Поэтому чисто дружеские отношения здесь не учитывались. Зато мы учли несколько другое чувство — какое, сказать трудно, но что-то уже давно витало в воздухе.
Да-да, у всех, и у нас с Игорем в том числе, словосочетание «Васильев-Лариса» ассоциировалось с чем-то непонятным, но какая-то связь была. И, после недолгих дискуссий, в 303-ю мы «поселили» Васильева и его «команду». В то время мы уже знали, что под этим подразумеваются Костик и Лёша, а также Сима. Всё-таки, это они перехватили Симу к себе и жаждали жить втроём.
На втором этаже за оставшимися двумя кучками (Чеченев, Паша, Коммунист и Наиль, Марат, Султан, Пахом) мы закрепили 209-ую и 211-ую соответственно, ещё раз осмотрели все комнаты и закрыли их на ключ. Игорь дал мне ключи от 214-ой, и мы разошлись, договорившись встретится завтра на вокзале.
Приехав к тётке, я рассказал обо всём, что сегодня случилось, и о моём намерении жить втроём в двухместной комнатушке.
— Ничего, мы и не так ещё жили, — успокоила меня тётка и уже в надцатый раз начала рассказывать о своей молодости, и как она жила в общежитии…
— Сегодня великий день! — подумал я, как только проснулся, — сегодня 13-ое февраля 1994 года, воскресенье. Сегодня приезжают наши. Сегодня они и я сам впервые будем спать в этой мерзкой общаге. Познаем сладость тюремного заключения в её мрачных стенах.
— Я-то уже оправился после первого шока, а вот как будет с остальными, — ехидно подумал я уже за утренним чаем.
Вчера мы договорились с дядькой, что поедем в общагу к обеду — он поможет мне перевезти туда вещи. Затем я планировал немного прибраться (правда, не представлял чем), и уже оттуда ехать на вокзал.