И выйдя из 207а, я направился к себе. На этот раз, сев снова на кровать, я решил дожидаться посетителей сам.
Рудик немного пришёл в себя и, подойдя ко мне вплотную, стал рассматривать колечки.
— Ну-ну, — уже осмелевшим голосом сказал он, — интересно, что другие скажут!
— Да уж! — ответил я. — Скоро узнаем. Кстати, а где наш Владичка?
— Ну, ты вообще! — Рудик был безгранично удивлён. — Владик же тебя увидел! И неужели ты думаешь, что после этого он останется сидеть на месте и ни к кому не побежит об этом рассказывать?
— Прости, Дима, видимо, затмение на меня какое-то нашло.
Вскоре выяснилось, что Владик постарался. В коридоре что-то загрохотало, и в нашу дверь ворвался Лёша.
Жизнерадостно окинув взглядом комнату и остановившись на мне, он открыл было рот, но я его мгновенно перебил:
— Предупреждаю, никаких слов на «Ы» я не знаю, — тут Рудик косо посмотрел на меня, — мне, конечно, очень стыдно, но факт остаётся фактом.
— Ой, Рыженький, ой, прелесть какая, — скача на одной ноге от радости и совершенно не обращая внимание на только что мною сказанное, произнёс Лёша. — А это не больно? А?! А это приятно? А?! А что ты чувствовал? А кто тебе это сделал? Тебя уже кто-нибудь видел? Все живы?
Я сидел с открытым ртом и пытался вставить хоть слово. Ещё бы немного, и из моей уже пасти вырвалось бы знакомое «Ы-ы-ы!».
Но тут Лёша остановился, чтобы набрать новую порцию воздуха, а я, воспользовавшись этим моментом, быстренько начал отвечать:
— Ы-ы-ы… Тьфу!.. Это ужасно больно и страсть как неприятно. А что я чувствовал — не скажу, боюсь шокировать эстетически-воспитанного Диму. Не переживёт он этого! А всё Сони сделал, теперь ходит и волнуется за меня — как бы чего не вспухло! Видели меня только Дима с Владиком, Рябушко, Петька и Васильев с Лариской. Пока вроде бы все живы, но за последнюю не отвечаю. Фу-ух!
— Рыжик! Рыжик! — продолжал скакать Лёша. — А ты вот так и в институт пойдёшь и Гармашёву покажешься?
— Надеюсь.
— Здорово, только без меня не ходи! Я хочу посмотреть на его реакцию!
— Да ладо, ладно.
— Ну, усё, я побежал, надо Костику сказать про тебя.
— Бедный Костик, — сказал Дима, когда за Лёшей хлопнула дверь, — у него же печень больная, его нельзя волновать…
Далее события развивались слишком стремительно. Народ просыпался и обнаруживал около своих дверей перебирающего ногами Владика, который сразу в лоб ошеломлял всех сногсшибательной новостью:
— У Рыжего очередной бзик, его окольцевали — страшное дело — и скоро он улетает в тёплые края, то есть того, тронулся. У людей, видевших его хоть раз, нарушается координация. Вон, сами смотрите!
И он драматическим жестом, заламывая руки, указывал в коридор. Там от стенки к стенке на одной ножке скакал счастливый Лёша и улыбался.
Неудивительно, что после этого в 215-ую завалила почти вся группа, слава Богу, не все вместе.
Пахом самым естественным образом ухахатывался:
— Ха-ха, это что, ха-ха, это что такое, ха-ха, Рыжий, ты вообще!
Султан стоял около самой двери, не рискнув подойти поближе, и только через каждые 10 секунд произносил:
— Мда!
Мартын пинками подталкивал робко заглядывающего в нашу дверь Наиля, в результате чего оба кубарем влетели в комнату. Дабы никто не заметил его робость, Наиль решил что-то сказать.
— Ну, не знаю я слов на «Ы», не знаю! — с отчаянием в голосе произнёс я, видя, как он открывает рот.
— Ай, Рыжий, ай, Рыжий, — Наиль в притворном ужасе закрыл рот рукой, — ай, Рыжий…
— Дальше, — не выдержал я.
— Ой, Рыжий, ой… — решил вступить Марат.
— А конкретнее, — стараясь не сорваться, сказал я.
— И ты что, ай, — Наиль теперь закрыл руками всё лицо, — теперь вот так вот будешь ходить?
— Ну, всех это прямо интересует! Ну, конечно, буду! На хера тогда я всё это сделал?
— А на хера? — поинтересовался Мартын.
— А…а…а, — я растерялся, — а вот так просто, вот такой я загадочный.
— И кто это тебя так? — это опять Наиль.
— О, Боже, — вздохнул я, — да Сони это всё, Сони! Неужели всем теперь отвечать одно и тоже?
— Вай, вай, вай, вай, — качал головой Наиль.
— Вай, вай, вай, вай, — решил подыграть ему Мартын.
— А не пошли бы вы в одно место! — крикнул я на них. — Хватит придуряться, я армянского не знаю.
Тут в дверь снова постучали, и показался — редкий случай — сам Костик.
— Это здесь что ли цирк показывают? — спросил он, глядя на татар.
Наиль обрадовался новой пакости и, раскинув руки, втащил Костика в комнату и, указывая на меня, произнёс:
— Здесь, здесь, вон, смотри, уау!