Итак, Сони с утра меня немного развеселил, настроение у меня было отличное, и я решился подняться в 334-ую.
В коридоре меня сразу же окружила 213-ая.
— О, окольцованный вышел, — завизжал Юрик и, подбежав ко мне, прячясь, однако, за спины Шашина и Платона, спросил:
— Ну, чё, Рыжий, как спал-то?
— Откуда такая забота? — удивился я.
— Кольца спать не мешали? — пояснил Платон.
— А! Да нет, а с чего они мне мешать будут?
— Ну, как же, — опять вступил Юрик, — а вот это, — он потрогал кольцо на брови и резко отдёрнул руку, — с ним же заеб…ся.
К этому времени я уже настолько привык, что без мата ко мне никто не обращается, что относился к этому абсолютно спокойно.
— А по-твоему, я на брови сплю, да?
— А на чём же ещё? — удивился Юрик.
— Да пошёл ты на х. й со своей бровью, — рыгнул на Юрика Шашин, — Рыжий, ты мне вот что скажи: как ты сморкаешься?
— А как я сру, тебя не интересует? — изумился я. — Ты же вчера меня спрашивал!
— Да ответь ты ему, у него с башкой после вчерашнего не всё в порядке, — решил отмазаться Юрик и получил от Шашина мощный удар в поддых. Юрик не растерялся и ответил ему тем же. Ошалевший Шашин тогда стал наскакивать с кулаками на Юрика, пытаясь допрыгнуть до его лица. Тот в свою очередь прислонил Шашина к стенке и начал стучать об неё его головой.
Я ради приличия посмотрел на это представление (а то вдруг люди обидятся) и потопал дальше по коридору.
— Да ты не обращай на них внимания, — не отставал от меня свободный от представления Платон, — они почти всё время так. Это их обычные нормальные отношения, а так они добрые.
— Мне, вообще-то, в туалет надо, — остановившись около соответствующей двери, сказал я.
— А, ну, ты иди, иди, я тебя здесь подожду.
— А зачем? — моему удивлению не было предела.
— … Не знаю… — тихо ответил Платон.
Сделав своё дело, я застал его около сортира всё в той же задумчивой позе.
— Ну, ты это… расслабься, — решил взбодрить его я, — иди давай к своим добрым друзьям, а я дальше пойду.
Сделав Платону ручкой, я направился к лестнице, и тут Шашин и Юрик, увидав, как я стремительно удаляюсь, мгновенно оставили свои хип-хоповские телодвижения и ломанулись за мной вслед.
— Андрю-ю-ю-ха-а-а-а! — кричал на бегу на весь коридор Шашин. Позади него тряслось уставшее тело Юрика.
— Как ты сморка-а-а-ешься-я-я-я-я?
— Вот пристал, — в сердцах подумал я про себя.
— А вот так! — остановившись и смачно сморкнув на пол (что сделал впервые в жизни), сказал я и тут же скрылся на лестнице.
Дверь 334-ой мне открыл Чеченев.
— Во дурак, во дурак, — глядя на меня, произнёс он. — Заходи уж. Ты их так до сих пор и не снял?
— С какой стати я их должен снимать?
— Чай будешь? — решил сменить тему Чеченев, а потом, всё-таки, не удержался и добавил:
— Ну, дурак, а! Во дурак!
— Кого это ты там? — послышался из-за занавески голос Коммуниста.
— Да Рыжий пришёл в гости.
Коммунист вышел из укрытия и уставился на меня своими зенками.
— Чай будешь? — спросил меня Чеченев.
— Ну, ладно, давай, — согласился я и, обращаясь к Коммунисту, добавил:
— Миш, не смотри на меня так, а то мне смешно становиться.
— А как я на тебя смотрю? — спросил он.
Я хотел было ответить, но обернулся и… закричал.
В дверях стоял Паша и с порога начал орать благим матом:
— Кто? Кто его сюда впустил?
— Ну, я… — решил вставить Чеченев.
— А ты, вообще, молчи, — рявкнул на него Паша.
— Паша, ты чё, охамел что ли? — резонно возмутился Андрюха.
Паша не обращал на его слова ни малейшего внимания.
— Я спрашиваю, — продолжал он, — кто его сюда впустил?.. А… Ну, да… Зачем пустили, спрашиваю?! Он всю нашу комнату осквернит! Гнать его надо отсюда!
— Паша, заткнись! — рявкнул Чеченев. — Он ко мне пришёл, а не к тебе, ясно?!
— А ты чего орёшь на меня? Чё орёшь? — Паша покраснел от натуги как помидор.
— Сам орёшь! Как только вошёл, так и орёшь! — Чеченев пошёл пятнами.
— Ну, прямо как Юрик с Шашиным, — подумал я про себя, наблюдая за ними, — разве только что не дерутся.
— Ладно, Андрюха, — поспешно вставая, сказал я, — спасибо, конечно, за чай, но лучше я пойду отсюда. Кажется, я не вовремя.
И, обходя разбушевавшегося Пашу, я покинул столь гостеприимную 334-ую.
— Не забудь Ларису пригласить, — крикнул я Паше не прощание, — она поплюет тут три раза, перекрестит что-нибудь, и оскверненного места как не бывало!