— Да ладно, успокойся. Давай так, ты иди дальше — к плацкартному вагону, а я встречу здесь «купейных».
Как уже упоминалось раньше, 8 человек из наших ехали в купе, а 8 — в плацкарте. Вот почему я сейчас и шёл всё дальше и дальше от здания вокзала по неимоверно длинной платформе — ведь именно там, где-то в конце, должен был остановиться плацкарт с нашими.
На горизонте показался поезд к величайшей радости продрогшей и замёрзшей толпе встречающих.
Вот мимо меня стали проезжать купейные вагоны, в окне одного из которых на меня дико смотрела и улыбалась морда Васильева.
Наконец, поезд полностью остановился, я взглядом отыскал нужный мне вагон и уже собрался было подойти к нему поближе, как увиденная мною картина заставила меня мгновенно остановиться и впасть в оцепенение.
Дверь вагона распахнулась, и оттуда стали выползать знакомые рожи. Положив свои вещички на перрон, они тут же ринулись обратно, оставив Катьку присматривать за вещами. Затем они выбежали снова, дико вороча глазами, ища Катю, а найдя её, немедленно подбегали к ней, клали новые чемоданы, роняли старые и снова убегали в вагон. Эта история повторялась бесконечно. Сначала я пробовал считать их вещички, но тут же сбился со счёта, поскольку за снующей туда-сюда массой уследить было невозможно.
Вскоре вокруг Катечки образовалось столько вещей, что пройти мимо них людям было очень затруднительно, а то и не представляло никакой возможности.
— Хорошо, что вагон в числе последних, — подумал я, — всё-таки, народу за нами почти нет.
Катя уже с места не могла сдвинуться, рискуя быть раздавленной этой глыбой вещей.
Если бы поставить все сумки, чемоданы, коробки и т. д. друг на друга, а на них сверху поставить Катю, то кто знает, не переплюнула бы она по высоте Мать-Родину. Правда, ещё неизвестно, не осталась бы она заикой после эдаких выкрутасов.
Но стоять и дальше на одном месте я уже не мог и, подойдя ближе, я спросил Катерину:
— Привет, это что — всё ваше или у меня галлюцинации.
— Наши, наши, сейчас ещё принесут.
Мне стало нехорошо. Я знал, я догадывался, что вещей будет не мало, но чтобы столько…
— И как же вы всё это попрете? — начал было я, как вдруг из вагона раздался душераздирающий крик:
— Вот он!!!
Вскоре из вагона выбежали остатки наших с последними вещами и окружили меня.
— Где автобус?! Ты заказал нам автобус?! — белугой ревел Коммунист.
От волнения у меня даже язык отнялся.
— К-к-какой автобус?
— А на чём мы поедем?
Тут я опомнился и тоже заорал на него:
— А мне какое дело! Нечего на меня наезжать, мы сами тут только два дня, ещё не освоились. Наймите носильщика или сами, в несколько заходов, перенесите вещи до вокзала.
И объяснив, куда нести чемоданы, мы с Катей остались стоять на стрёме, а остальные, взяв в руки, кто что может и сколько может, стали делать свои первые шаги по питерской земле.
Потом, взяв некоторые Катины вещи, я тоже пошёл к очередному «пункту свалки». Проходя мимо вагона, где встречал Игорь, я остановился, ибо здесь вещей было столько же, если не больше. Самое большое количество сумок и чемоданов было у татар и Султана.
Они наняли настильщика. Я бы на их месте сделал бы тоже самое. Себе дороже! Уж лучше заплатить, чем надорваться.
Встретившись и перетащив всё в одно место около выхода на дорогу, мы остановились и стали думать.
О том, чтобы с таким грузом ехать в метро не могло быть даже и речи. Эдак мы бы и до утра не управились. Решено было брать грузовую машину. И как самый кричащий, Коммунист пошёл её искать.
А пока мы все стояли на жутком холоде, перескакивали с одной ноги на другую и делились впечатлениями. Надо сказать, что в поезде нашим крупно не повезло: оба вагона совершенно не отапливались, в Саратове было 30 градусов мороза, народ спал в куртках, пальто, шапках и чуть ли ни в валенках на босу ногу. На Рудика, вообще, смотреть было невозможно. Его лицо, и без того всегда белое, сейчас напоминало какую-то маску Пьеро. Эту бледность подчеркивала также его светло-серая куртка. На него невозможно было смотреть без слез и конвульсий. Он неподвижно стоял рядом с Владиком, и чувствовалось, что только благодаря этому союзу Рудик крепился изо всех сил и призывал на помощь всё своё самообладание, чтобы переселить желание бросить всё и с диким криком кинуться под проходящую электричку.
Я лишь мысленно поблагодарил небо за то, что мы с Игорем в поезде чувствовали себя комфортно и спали с расстёгнутыми рубашками.
Катя постоянно нервничала и не знала, куда деть свой тубус, а положив его, всё время боялась, как бы он не упал. Мы все стояли и ждали без вести пропавшего Коммуниста, даже стали надеяться, что он, действительно, пропал, но через некоторое время кто- то решился пойти за ним следом.