Не в меру разговорчивый сегодня Коммунист пояснил, что Феликс — это вовсе не дух, а просто местный электрик. Огорчившись, что всё оказалось таким обыденным, я повернулся к уже разложившемуся на столе Рудику (под словом «разложившемуся» понимать «устроившемуся для черчения», а не похабщину из области некрофилии), и вместе с Чеченевым мы начали давать ему нужные советы.
Я периодически выходил в коридор, проверяя, есть ли свет. Видимо, Феликса уже порядком достали, потому что уговорить его смогли только где-то через час. Таким образом, через час мы могли покинуть гостеприимную 334-ую, но остались в ней ради приличия ещё на некоторое время. Чеченеву, который тоже ради приличия старался подавить всё больше и больше надвигающуюся зевоту, оставалось лишь мило улыбаться. Наконец, терпение у всех лопнуло, Дима собрал свои вещички, и мы весёлым галопом поскакали в родную 215-ую.
В родной 215-ой стоял угнетённого вида Владик и держал в руках что-то отвратительно-белое и шибко удивлялся. С большим трудом я узнал в этой штуке наш кипятильник. Весь покрытый какими-то омерзительными белыми комочками, он вызывал тошноту и неприятные позывы в животе. Надо было что-то делать!
— Владик, а что это за беленькие комочки? — вежливо, не дёргаясь, поинтересовался Рудик.
Однако, Владик вместо ответа перешёл в наступление:
— Это что же получается? — возмущался он. — Ты же мне сам сказал, что им можно вскипятить молоко! Ну, я, значит, сую кипятильник в банку, молоко вскипает, а на кипятильнике чертовня какая-то! Ничего не понимаю!
После длительного молчания Рудик, наконец-то, обрел дар речи.
— Это… это — наш кипятильник? Да я… да я же тебе в шутку сказал, просто так? Да кто же кипятильником молоко подогревает, им ведь только воду…
Дальше я уже не слушал, потому что не мог сдержать смех. Чтобы, не дай Бог, не скомпрометировать себя перед Владиком, я выбежал в коридор и только там дал волю своим чувствам.
Таким, держащимся за живот, меня и повстречала Галя.
— Шусик! — обратилась она ко мне. — А я как раз к тебе шла. Дело есть!
И, подождав, пока я не успокоюсь, Галя огорошила меня следующей фразой:
— Андрюшечка, давай встречать Новый Год вместе!
ЧАСТЬ 24. Январские причуды
— Я не пьяная! — уже в который раз произнесла Галя, смотря на наши окосевшие рожи.
— Конечно, — сказал я, пытаясь смотреть ей прямо в глаза, — ты ведь только одно вино пьёшь! Давай, я тебе водки налью.
Уже полчаса, как пробили куранты, и на дворе вступил в свои права Новый 1996 Год. В этот раз все решили справлять его отдельными кучками в отличие от «школьников», которые все как один собрались у Петьки в 209-ой.
Галя завербовала меня ещё в начале декабря. К этому времени я уже основательно начал подумывать о встрече Нового Года — на мой взгляд уже было пора — но не находил никакого отклика у наших.
— Рыжий, чего ты суетишься, — упрекал меня не раз Наиль, — ещё слишком рано. 30-го декабря всё и решим!
От одной только мысли, что почти до самого января я буду пребывать в неизвестности, у меня сквозило в печёнке, поэтому я был несказанно рад, повстречав в Гале родственную душу.
В принципе, всё и шло к тому, чтобы справлять Новый Год кучками — об этом говорила крайняя недисциплинированность народа. Так оно и получилось.
После долгих колебаний мы с Галей выбрали к себе в компанию Рудика и Чеченева. В 210-ой тусовались Султан, Владик, Васильев и Лариса. Ну, а в самый последний момент, то бишь почти 31-го декабря объединились оставшиеся массы: Костик, Лёша, Наиль, Марат, Рябушко и Пахом. Прихватив с собой ещё и Дена — местного студента, с которым мы познакомились совсем недавно, и который оказался очень компанейским парнем, эта компания, поднакупив жратвы перед самой новогодней ночью, открыли свои консервы и устроились в 211-ой. Паша и Игорь уехали праздновать к своим родственникам, оставался только Коммунист… Не знаю, может быть, тогда он, наконец, понял, какую гниду из себя представляет, ведь никто, абсолютно никто не захотел позвать его в свою компанию. На его месте я бы, пожалуй, призадумался…
— А я всё равно не пьяная! Ну, ни сколечко! — возмущалась Галя.
— Вино пила? — спросили мы.
— Пила.
— Водку пила?
— Пила.
— А теперь попрыгай, надо, чтобы всё хорошенько взболталось, тогда почувствуешь эффект.
Рудик хрюкнул и стал подкладывать рис Чеченеву.
С рисом этим у нас та ещё штука вышла. Под его варку мы выбрали нашу единственную и самую большую в группе семилитровую кастрюлю.
— Чтобы в ней было свободное место, — объясняла мне Галя, — рис должен хорошенько «провертеться» в кипящей воде, а для этого нужно много свободного пространства.