Не знаю, чем вся эта история закончилась, но, переждав у Гали несколько минут, после того, как стуки в коридоре затихли, я пожелал ей спокойной ночи и пошёл к себе укладываться спать…
Баба Женя стала сачковать. Любимая всеми старушка теперь появлялась в нашем коридоре всё реже и реже, а её ангельский голосок почти перестал нарушать тишину утреннего коридора. Теперь старушка появлялась не чаще двух раз в неделю, в результате чего наш родной сральник превратился в настоящий рассадник всевозможной гадости и мерзости. Понятие «борьба с антисанитарией» вызывала безудержный смех и всеобщее веселье.
Конечно, во всём можно было сослаться на возраст нашей весёлой старушки, но, всё-таки, жить в таких условиях, мягко скажем, было не в кайф.
Сачкования Бабы Жени, всё-таки, дошли до комендантши, и та, не долго думая, отстранила старушку от работы, и с некоторых пор в нашем коридоре и очке вместо ехидно улыбающейся рожи появилась какая-то новая тётка, выполняющая свою работу ежедневно и добросовестно, но, как покажет время, только на первых порах, чтобы пустить пыль в глаза, и прежде всего, конечно, комендантше. Потом, когда мы уже уедем отсюда, по рассказам «школьников», эта тётка будет сачковать ничуть не хуже Баба Жени.
Но пока комендантша была довольна новыми кадрами и велела разобрать кладовку любимой старушки, что находилась около 204-ой комнаты Сони.
Помню как сейчас — иду это я откуда-то с прогулки и ощущаю в нашем коридоре омерзительный разложившийся запашок. Случай с тушёнкой пришлось отбросить, поскольку два раза такой кошмар повториться просто не мог, да и Владичке сейчас было не до того — учил «войну». Около двери Сони толпились комендантша, новая уборщица и какая-то ещё одна бабка-уборщица с другого крыла. Все трое, открыв кладовку Бабы Жени, стояли с зажатыми носами и брезгливо смотрели внутрь. Запашок шёл именно оттуда. Я, конечно, не рискнул подойти поближе, но через некоторое время всё же выяснил, что там, на множестве полок перед обалдевшей комендантшей и двумя тётками предстала потрясающая коллекция полупрогнивших тряпок, объедков и куча пустых пивных бутылок, количеству которых позавидовал бы любой пункт приема стеклотары.
Но и это оказалось не всё. Когда через некоторое время бедняжку Женю, вообще, выселили из общаги, то в её комнате обнаружили самые настоящие… лыжи!..
Да, всё-таки, Баба Женя была большой прикольщицей, и, расставшись с ней, общага потеряла много… По крайней мере, для меня Баба Женя останется навсегда неотъемлемой частью того прекрасного времени, которого я никогда не забуду…
Это свершилось!!! То, чего наши так долго ждали, то, к чему так долго готовились. Наши сдали «войну»!!!
Не мне, конечно, судить о том облегчении, которые они испытали, но, судя по их ополоумевшим лицам и, казалось, навеки растянутым губёнкам, можно было с уверенностью сказать, что позади у них осталось что-то страшное и неповторимое.
К слову сказать, я, действительно, был очень рад за наших, и не только потому, что сдали все только на «хор» и «отл» (что считалось на местной военной кафедре практически невозможным и уникальным), но и потому, что теперь освободились от тяжёлых оков весельчаки и прикольщики типа Лёши и Наиля. И я с предвкушением ожидал того момента, когда усядусь до поздней ночи с шумной гоп-компанией за игрой в карты или нарды.
По такому случаю наши позапирались у себя в комнатах и от всей души мгновенно нализались до чёртиков, чтобы снять напряжение последних дней.
Весёлая девочка Булгакова уже привычным образом сдавала свою очередную заочную сессию и явно никак не ожидала того, что случилось в один прекрасный день.
Привезя с собой из Астрахани на первых парах 500 тысяч рэ (в те времена довольно приличная сумма, особенно, для студента), Катя отправилась в город погулять, так скажем, по зимнему Питеру, а заодно купить себе там всякие чулочки-носочки. Вечером того же дня она пригласила меня к себе попить чай и как бы между делом заявила, что у неё осталось целых три (3) тысячи. Вот так, ни больше, ни меньше. И как оказалось, я ещё должен был порадоваться за неё, за то, что она каким-то чудом успела заплатить за общагу. А завтра она пойдёт в ближайший хлебный киоск, купит на последние три тонны какую-нибудь булку и сожрёт её с аппетитом! Ну, а после уже можно будет взяться за учёбу основательно, так как никакие «лишние» деньги её больше не тяготят.