Было ужасно холодно. За окном уже было темно и мороз около 30 градусов. В комнате было чуть теплее. Я совершенно не мог себе представить, как же в такую холодрыгу можно уснуть. Владик с Рудиком думали о том же. В конце-концов спать решили в одежде, нацепив на себя всё, что было можно кроме, разумеется, пальто. Хотя, если хорошенько подумать, и в пальто было бы неплохо. И в связи с этим эту первую ночь я решил спать на казённых простынях. Дело в том, что все мы приехали со своим спальным бельём. Хотя нам и выдали всем без исключения по новому комплекту белья с бирками, но чувство брезгливости к казённому белью, у меня, например, это не отбило. И только боясь запачкать своё бельё зимней одеждой, я решился на этот отчаянный шаг.
Итак, все мы втроём рылись в своих чемоданах в поисках тёплых вещей. Я сразу же нацепил на себя футболку, тельняшку, свитер, безрукавку, на ноги натянул 2 или 3 трико, 2 пары носков и, наконец-то, лёг на свою кровать, которая находилась возле самого окна.
Полежав немного, я почувствовал сильный пронизывающий ветер и, почти увидел сквозняк, гуляющей по нашей комнате.
— Ребята, — сказал я, — у меня такое чувство, что наше окно… как бы это поприличней, не совсем… э-э-э… целое.
— Сейчас посмотрю, — сказал Владик, встал и подошёл к окну.
— Ого, — сказал он через некоторое время после того, как водрузил очки себе на нос, — да здесь стекло лопнуло, наверное, от мороза.
Ну, что ж, вполне возможно, сегодня Питер встречал нас на редкость скверной погодой.
— Это всё вы мороз из Астрахани понавезли, — почему-то сказал я, а немного подумав, добавил. — Сейчас пластырь дам, у меня его полно. Постарайся заклеить трещины.
Пришлось снова рыться в чемоданах. Через некоторое время Владик уже с моим пластырем стоял у окна и протягивал к нему ручонки. И тут послышался звон разбитого стекла.
— Ой, я тут случайно нажал, а оно как выпадет.
Владик натянул на себя виноватую гримасу и смотрел на нас, ожидая чего-то.
— То-то я гляжу — вроде бы теплее сразу стало! — меня начала бить мелкая дрожь.
Владик спохватился и начал действовать.
— Да тут совсем небольшой осколок величиной с Димин кулачёк. Сейчас я его достану и осторожно залеплю.
— Только бы не в меня, — пронеслось у меня в голове.
На этот раз Владику повезло. Эту уникальную операцию он завершил великолепно.
Итак, опять был потушен свет, снова мы лежали в этих гамаках, накрывшись чёрти чем и дрожали от холода.
— Кажется, я заболеваю, — подумал я, чувствуя, что меня начинает потихоньку знобить. Заснуть я пытался всеми силами, успокаивая себя тем, что всё это только на одну ночь, что завтра мы основательно заклеим окно и, в конце концов, за день надышим, но ничего не получалось. Сон не шёл.
— А вот интересно, — подумал я, — мы с Владиком тут как-то болтаем, беспокоимся, а Рудик — ему что, всё безразлично? Почему он ничего не говорит, Ах, он, наверное, уже всё. Замёрз, бедняга. Надо его разбудить.
И только я подумал об этом, как вдруг в темноте раздался замогильный голос:
— Владик, а ты хорошо окно заклеил? По-моему ещё сильнее дует. Ну-ка, я посмотрю.
Дима встал с кровати и медленно стал подбираться к окну.
— Сейчас посмотрю.
Ох, знал ли я, знал ли Владик, знал ли сам Дима, что именно сейчас он блестящим аккордом завершит и без того уже прекрасно начатую культурно-массово-развлекательную программу на сегодня, которая и без того просто поражала репертуаром.
— Сейчас, сейчас.
Мне было уже не интересно, что там сейчас ощупывает Рудик, мне лишь хотелось уснуть и забыться. Поэтому я повернулся на другой бок и закрыл глаза, как вдруг ужасный грохот заставил нас с Владиком приподнять свои головы и в недоумении уставиться на Рудика.
— Ба-а-а! Упало! Чего это оно упало? И что же теперь делать? — медленно, почти нараспев, сказал он.
— Чего упало? — заорал я, хотя уже догадывался что, по внезапно сильному порыву ветра и обжигающему морозу.
— Я только руками к нему прикоснулся, а оно как «хрясь»… и упало. Ба-а-а!
— Много что ли упало? — подключился Владик, уже вскочив с кровати и включив свет.
— Да чуть-чуть побольше прежнего.
Как в кошмарном сне я ползком по кровати добрался до этого чёртового окна и в конвульсиях упал снова.
То, что я увидел, ужаснуло меня до такой степени, что я уже стал подумывать о ближайшем переходе в мир иной.
Одна треть большого оконного стекла была выбита вчистую. Эта дыра просто поражала своими размерами.