Все наши смешные, прикольные, строгие, косые и толстые преподаватели теперь желали нам счастья и найти своё место в жизни. Они говорили это, одевались и исчезали за дверью. Уже навсегда. Нет, конечно, мы не настолько к ним привыкли, чтобы расставаться со слезами на глазах, но с каждым их уходом от нас отрывалась частичка Питера…
В общаге уже вовсю шла подготовка к прощальной вечеринке. Столы уже почти были накрыты, и, как говориться, дело оставалось только за малым.
Сидя уже в 215-ой, Рудик с ужасом наблюдал, как я под ту же ярко-красную рубашку надеваю ярко-жёлтый бадлон.
— Это чего же? — спросил он меня. — Это что же значит? Такое сочетание красок! В животном мире это означает «опасность». Такие контрастные, настораживающие цвета. Кого-то хочешь предостеречь?
— Тебя! Чтоб не лез с глупыми вопросами! Ишь — юный натуралист нашёлся. В программу «Ребятам о зверятах» писать не пробовал? Моя одежда, как хочу, так и одеваюсь.
И вот, наконец, настал долгожданный момент, когда Игорь обошёл все комнаты и велел всем заваливать.
Первое моё впечатление было, что уж голодным отсюда точно никто не уйдет. И трезвым. Конечно, стол не ломился от всяких там деликатесов, но жратвы было море. Выпивки было соответственно.
Вторым впечатлением было, что если сейчас же, сию же минуту мы не пропустим по 100 грамм — замёрзнем все без исключения. Комната была нежилая, огромная, а батареи, как обычно, только прикидывались тёплыми, хотя и это слово им явно льстило. По этой причине, совершенно не сговариваясь, наши как слоны ринулись занимать свободные места и потянули свои дребезжащие ручонки к ближайшим пузырькам. Особой популярностью пользовалась «беленькая».
Наш староста пытался довести до сознания каждого, что неплохо бы дождаться Гарму, а не встречать его уже окосевшими взглядами, как вдруг завалил и сам Гармашёв. Игорь плюнул на всех и, налив себе полную рюмку, выпил её содержимое до дна.
Почти со всех комнат были понатасканы камины, которые через запутанные системы удлинителей были включены чуть ли не все в одну розетку. Из Султановских колонок задребезжала музыка.
Гармашёв встал и начал произносить поздравительный тост по случаю успешного окончания нашего обучения в Санкт-Петербурге (не могу не похвастаться, что этот последний семестр наша группа окончила со средним результатом 4,75 балла, что являлось рекордом за всё время существования СПбГМТУ до настоящего момента), произносит, значит, и тут, конечно, гаснет свет, и, вообще, всё электричество летит к чертям собачьим. Каминчики постарались.
Неизвестно откуда взялись свечи, и вскоре в комнате стали различаться знакомые силуэты. Холод стал ощущаться ещё сильнее, а мерцание свеч и тёмные силуэты добавляли неповторимые ощущения того, что мы находимся в каком-то склепе, в результате чего накрытый здесь праздничный стол и нарядные гости выглядели более чем странно. Неудивительно, что стоящие на столе пузырьки начали пустеть с всё большей скоростью.
Гармашёв, всё-таки, докончил свой тост, выпил водку, крякнул и, подсев к Булгаковой, стал вести с ней беседы о смысле жизни.
Где-то через полчаса все почувствовали себя куда уверенней, холод стал ощущаться не так сильно, а когда всех вдруг ослепил неизвестно откуда взявшийся свет, стало, вообще, классно.
Часть каминов пришлось выключить, чтобы снова не оказаться в темноте, тем более в них мы сейчас не особо нуждались. А чтобы окончательно согреться, началась массовка.
Где-то через полтора — два часа Гарма напился до такой степени, что едва не пустился в пляс со свистом, однако, остатки здравого смысла у него, наверное, остались, потому что, вовремя спохватившись, он, якобы не скомпрометировать себя, решил сделать ноги и потихоньку, даже незаметно от некоторых, смылся.
Только тогда все почувствовали, что пора расслабиться по-настоящему. Что ни говори, а Гарма, всё-таки, нас несколько стеснял. Под столом количество пустых бутылок росло с неимоверной быстротой. Народ решил в последний раз по-настоящему оттянуться.
В один прекрасный момент я обнаружил, что в комнате кроме наших сидят «школьники», в частности, Изотьев с супругой и Петька. Откуда они взялись, и кто их пригласил — понятия не имею, однако, не вызывал сомнения тот факт, что они сейчас спокойненько сидят за нашим столом и даже что-то там едят из наших же тарелок.