Если чета Изотьевых пила совсем немного (скорее всего, из-за наличия жены), то Петька, не связанный никакими узами, только и делал, что опорожнял стаканы, практически ничем не закусывая. Но этого показалось мало. Вскоре дверь отворилась, и, зверски улыбаясь и выкрикивая что-то на своём индийском наречии, на нас с радостными объятиями бросился Сони с какой-то бабой. А немного спустя появились ещё две-три знакомые непальские рожи.
Видя такое дело, я решил, что всё это, скорее всего, несправедливо по отношению к татарам — вон, сколько «хвостов» понабежало на халяву, которые, вообще, никакого отношения к нашему празднику не имеют, а татары — наши татары — сидят себе сейчас в 211-ой и скучают.
Не долго думая, я пошёл к ним. В 211-ой сидел Наиль, Мартына же нигде не было.
— О, привет, Рыжий! — услышал я, — Чё не веселишься?
— За тобой пришёл. Хватит валять дурака, вставай и пошли к нам. Гарма давно уже ушёл. Бери Мартына под мышку, и айда за мной.
Услышав про Гарму, Наиль даже не стал ломаться и тут же согласился.
— А где Марат? — поинтересовался я.
— Да он на четвёртый этаж ушёл в гости. Трахает там кого-нибудь, или его трахают. И очень даже кстати, а то он у вас сожрёт всё, — Наиль сделал неопределённую гримасу, растянув рот в улыбке, а уже через пару минут он сидел в окружении своих косоглазых однокурсников, которые накладывали ему что-то в почти чистую тарелку, не забывая наполнять его рюмку.
Тусовка была в самом разгаре. Музыка бушевала, полы трещали под ногами целого стада слонов, Изотьев начал приставать к своей же жене, а узнав её через пелену не очень трезвых глаз, отбросил это занятие, Катя танцевала в обнимку с Игорьком, Петька, растроганный, что его так напоили, принялся угощать всех сигаретами «Marlboro Light», высыпав всю пачку на стол (я скромно взял себе 5 штук), Сони что-то визжал, непальцы понавели своих подружек и теперь нагло с ними тут танцевали, всё превратилось в один сплошной хаос, как вдруг отворилась дверь и вошла Лиза.
Оная особа представляла собой тот тип женщин, про параметры которых говорят: 90-90-90. Как и большая часть всего женского населения общаги, эта пышнотелая блондинка имела весьма сомнительную репутацию и была знакома мне, в частности, как подружка татар. Насколько я смог уяснить себе, сейчас эту Лизу привел сюда Рябушко, который потом не отходил от неё весь вечер. Поскольку, мягко выражаясь, лицом Лиза не совсем вышла, то, учитывая прежнюю пассию Рябушко — Анечку, она была как раз в его вкусе.
Не долго думая, Лиза хряпнула стаканчик, сфотографировалась с нами и пошла отплясывать некий ритуальный танец. Рябушко вился вокруг неё павлином.
Вообще, давно мы так не веселились. Последнее массовое гуляние было аж на встрече Нового Года, когда Сони внизу в вестибюле, не смотря на корчащую гримасы вахтершу, устроил дискотеку, включая в основном свои любимые индусские мотивчики. Понятно, что я недолго там выдержал.
Сейчас же было совсем другое дело. Из колонок вырывались хиты от «Танцевальной зоны» радио «Максимум» — нашей любимой программы, и я отрывался вовсю. Хорошему настроению способствовало и то, что сегодня — редкий случай — я принял нужную дозу, и не было, как это часто со мной случалось, никакого «перелёта» или «недолёта».
Прозвучало много тостов, в основном за благополучное завершение нашей учёбы и, что меня особенно порадовало, за нашу дружную группу. Дойдя до нужной кондиции, растроганный в конец, Сони встал на стул (как будто его двухметровый рост не позволял нам видеть его отовсюду, как водонапорную каланчу) и чуть ли не со слезами на глазах произнёс:
— Друзья мои! Да-да, друзья! Я предлагаю, нет, я хочу выпьить сэйчас за вас! За то, что я познакомьился со всьеми вами. Мнэ очьень жаль, что вы всье уезжаете. Я не знаю, как я буду жить тут одьин!
— Сони, с тобой будут наши «потомки», а потом и другие курсы приедут, — попытался утешить его кто-то.
— Нет, нет, — замотал башкой Сони, — они — это не то, ньикто уже не заменит мне вас, — продолжал он, не замечая Петьку и Изотьева. — Как вы это не поньимаете?
Тут Сони ещё сильнее замотал головой и, вдруг, повернувшись в мою сторону, добавил:
— Рижий! Ну, кому я тьеперь буду прокалывать нос и бровь?
— Да, дураков больше нет, — тихо послышалось в толпе.
— Рьебята! — Сони обвёл всех взглядом. — Мне очьень грустно, но всьё равно — за вас!