— А нам повезло, — заметил я, — то, что мамочка надавала в поезд пожрать, хватит на целую неделю. Лишь бы ничего не пропало.
— Пропадёт тут, как же, в такой-то мороз!
— Смотрите, какое интересное кладбище около нас находится, — не отрываясь от карты, сообщил Рудик, — «Красненькое»! Это у него название такое.
— Никак на кладбище собрался? — поинтересовался Владик. — Хотя после сегодняшней ночки…
Тут кто-то постучал в дверь, и к нам заглянула Катя.
— Ну, как спалось, как первая ночка? — прощебетала она.
— Херня одна! Видишь, какие мы розовощёкие. Продрогли как собаки, — ответил я.
— Ой! А мы тоже почти всю ночь не спали.
— Интересно, — решил я, — а сегодня ночью из наших, вообще, кто-нибудь спал?
— Наверное, никто.
— Ну, ладно, мы, между прочим, ещё даже и не умывались. Так что, если ты не возражаешь…
Когда Катя ушла, мы взяли свои полотенца, туалетные принадлежности и пошли в туалет.
— Единственное превосходство этой ночи заключается в том, что утром не пришлось одеваться, — резюмировал я, — как встал, так и пошёл.
— Фу! Как здесь можно умываться, — пробурчал я уже в туалете и направился прямехонько к унитазу.
Через несколько секунд я пулей вылетел оттуда и столкнулся с собравшимся войти туда Рябушко.
— Там, там… — срывающимся голосом лепетал я и дикими глазами смотрел на него.
— Чего там? — спокойно спросил он.
— Там… там говна лежит вот сто-о-олько! Я не могу туда зайти!
— Ну, и что, оно и вчера там лежало, ты чё, не видел что ли?
— Не-а, наверное, темно было.
— Ой, отстань, я ссать хочу!
И он вошёл в одну из двух кабинок. Тогда собрав всю свою силу воли, заглотнув побольше воздуха и стараясь не дышать, я с закрытыми глазами быстро влетел в соседнюю кабину, которая к счастью оказалась пустой, и через некоторое время стремглав помчался обратно.
— Да что же это такое, как же срать теперь, — продолжал я уже за столом аппетитную тему. На чужое! Я так не смогу!
— А где же ты тогда срать будешь, — ехидно заметил Владичка.
— А я к тётке ездить буду. Два раза в неделю, как-нибудь потерплю.
— Ха-ха, два раза в неделю. «Здравствуй, дорогая тётя, вот я к тебе опять посрать приехал!»… Приспичит, тогда посмотрим.
Тут в комнату вошёл Игорь и, прервав нашу увлекательную беседу, которая очень хорошо способствовала пищеварению Рудика, велел нам поторапливаться, так как минут через тридцать-сорок всем надо было собраться одетыми внизу в вестибюле.
А тем временем, пока Рудик и Владик дожевывали свои бутерброды, в моей голове бушевали различные думы. Всё-таки, я чувствовал себя немного виноватым в том, что выбрал нам на троих такую крохотную комнатёнку. Смех смехом, но я задумался о том, что 2 года бок о бок, причём в самом что ни на есть прямом смысле, мы не выживем. Поэтому, пока ещё было время, я отправился в 209-ую.
Её обитатели: Чеченев, Паша и Коммунист собирались завтракать. Оставаясь на своих местах, они с удивлением смотрели, как я расхаживаю по их комнате и осматриваю каждый уголок.
Наткнувшись на мокрые трусы Коммуниста, которые висели на в спешке протянутой верёвке, я с тошнотворными рефлексами отшатнулся и, придя в себя, изложил цель своего визита:
— Значит так, сегодня перетащим мою кровать к вам, теперь я у вас жить буду.
Стараясь не обращать внимания на поперхнувшегося печеньем Пашу, Чеченев как можно вежливее поинтересовался, ибо с идиотами надо вести себя как можно спокойнее:
— А что случилось? Почему это вдруг?
— Зачем ты нам нужен? — резко отрыгнул Коммунист, который, видимо, и понятия не имел об элементарных правилах вежливости.
Стараясь сдерживаться, я сделал вид, что не заметил этой отрыжки, как и его присутствия, вообще, и произнёс:
— Да чего-то холодновато у нас немного, да и тесно.
— Вот и нам счастье привалило, — уже откашлявшись и придя в себя после пережитого шока, крикнул Паша.
— Короче ждите, — сказал я и ушёл. Не успел я это сделать, как тут же за моей спиной послышался звук второпях закрывающегося замка.
Я вернулся в 214-ую и рассказал моим соседям о случившемся.
— Ба-а-а! — вздохнул Рудик, — и ты согласен жить с Коммунистом и Пашей? Как же ты решился на такую жертву?
— А что мне остаётся делать? Здесь я больше не протяну, да и, если честно, тесновато, всё-таки, как бы вы там не говорили. А поскольку всё это из-за меня получилось, то мне и страдать. Уж лучше мучиться с Пашей и Коммунистом, чем подохнуть от холода и тесноты здесь.