Затем все побежали к комендантше, взяли ключи и растащили свои вещи. Перед этим мы условились, что соберёмся у меня жрать. Когда все разошлись, я переоделся и начал поверхностную уборку, которая заключалась в выбрасывании всякого хлама, подметания и мытья полов. Считая, что на первый раз достаточно, я вышел, чтобы позвать остальных и в коридоре столкнулся с… АНЕЧКОЙ!
— А-а-а! — завопила она, — привет!
— А-а-а! — заорал в ответ я, — здорово!
— Приехали?
— Приехали!
— Надолго?
— Ещё на полгода!
— Я так рада! Ну, ладно, давай!
Учитывая, что до этого момента я разговаривал с ней всего раза 2–3, я был приятно удивлён, что Анечка так обрадовалась нашему приезду. Позвав наших, я отправился мыть руки в наш ненаглядный туалет, по которому я уже успел соскучиться.
Здесь меня ждала ещё одна встреча. Около одной из раковин стоял тот самый черножопый, который подружился с татарами. Не зная почему, но бурная встреча с Анечкой меня так обрадовала, что я весь сиял от счастья, и с таким придурковатым выражением лица заорал этому двухметровому:
— Привет!
Замечу, что раньше и при других обстоятельствах я бы так никогда не поступил.
Индус сначала секунды две тупо смотрел на меня, затем, видимо, вспомнил, что несколько месяцев назад по коридору бегало нечто подобное (я то есть), широко улыбнулся и заорал в ответ:
— О! Здорово! Как дъела? Давно приехали?
— Да вот только что!
— А эти…как их…Марат и Наиль тоже с вами?
— Не-а! Они недели через две приедут.
— Вот здорово! — прокричал Индус и, напевая какие-то местные мотивы, скрылся из виду.
Тем временем Лариска с Ириной уже накрывали на стол.
Кое-какая посуда в поезде у нас была, так что сейчас было, в чём есть. А завтра мы планировали взять свои вещи из камеры хранения. Она, как, впрочем, и бельевая, была уже закрыта. Насчёт последней мы серьёзно огорчились. Всё дело в том, что перед отъездом в Астрахань в мае мы буквально всё сдали на хранение, в том числе и матрацы в бельевую. А всё из-за Рябушко, который вдруг подумал, что, оставь мы матрацы в комнате, их непременно сопрут. В жуткой спешке, которая царила тогда, мы не подумали, кому нужны будут эти старые, вонючие, рваные и зассанные матрацы (ссали не мы, по крайней мере, не я). Но Рябушко попёр свои в бельевую, а мы, повинуясь какому-то стадному инстинкту, попёрлись за ним.
И вот теперь моя ненаглядная кроватка представляла собой сплошную пружину на четырёх столбиках с доской посередине (напомню, что кроватей было две). Как спать на этом убожестве я не представлял. Конечно, та же проблема была у всех. Только Лариса хвалилась, что взяла с собой двуспальное толстое одеяло, так что сон им с Ириной обещал быть более мягок.
Проведя холодную зиму в общаге под двумя тонюсенькими казёнными одеялами, я решил взять из дома пуховое. Но из-за слишком большого багажа это одеяло, как и зимнее пальто, мне обещали выслать погодя.
Сознавая всю мерзость положения, мы решили не обращать сейчас на это внимания, а предпочли перекусить и расслабиться.
В самый разгар пирушки нам показалось, что за дверью кто-то стоит. Эта таинственная личность, видно, поняла, что её засекли, и решила показаться. Дверь жутко заскрипела, и оттуда выглянула милая рожа Бабы Жени.
— Баба Женя! — хором заорали мы. — Привет! Вот мы и приехали! Так по тебе соскучились!
Баба Женя оглянула комнату, посмотрела на Лариску, потом на Иринку, что-то про себя пробубнила, а вслух, также оставляя видимой только голову в платочке, сказала:
— А! И девки тут!
— А как же, Баба Женя, давай заходи к нам!
— Да нет, мне убираться надо, — и как бы для подтверждения загремела своими ведрами.
— Это ещё что такое было? — спросила Ирина, которая до этих пор молчала.
— А это — легенда нашего общежития, Баба Женя, — объяснили мы. — Очень даже оригинальный экземпляр. Познакомься с ней немедленно, а ещё с Бабой Настей на вашем этаже, только вату в уши вставить не забудь, а то оглохнешь как лошадь.
Уже вечерело и заметно похолодало. Все стали расходиться, потому что после двух дней тряски в поезде очень хотелось спать. Хотелось, но как?
Я оделся как в первую ночь в 214-ой, когда мы только что приехали, потому что, не смотря на лето, в необжитой комнате, действительно, становилось всё холоднее. На голую доску я постелил старенькое покрывало и лёг прямо на неё, покрывшись точно такой же подстилкой — ничего другого у меня не было. Тельняшка, рубашка, безрукавка и трико абсолютно не грели, и я подумал, что именно так, наверное, и спят бомжи. За всю ночь я не заснул более чем на 15 минут. Эффект был просто ошеломляющим.