— Действительно, вся рожа красная, — брякнул Владик, — ты чего такой красный?
Я дотронулся до своих щёк и почувствовал, как они жутко горят.
— Сколько там ещё осталось? — спросил я, — гидроперит ужасно щиплет.
— Ещё минут 15, - ответила Лариса.
Так прошло ещё 20 минут.
— Ну, чё? — мой взгляд был устремлён в пустоту, а уши ловили каждое слово бесценных для меня в эту минуту Ларисы, Владика и Рудика.
— Что-то ты не совсем белый, — как-то подозрительно мрачно промямлила Лариса. — Скоре какой-то рыжеватый. Ну, ничего. Сейчас смоем пену, может быть, после неё ты побелеешь.
Поскольку сейчас я бы скорее умер, чем вышел бы в коридор, то добрый Владик принёс мне из туалета тазик с тёплой водой. Я встал со стула, положил туда тазик, а сам встал перед ним на колени.
— Как будто молится, — печально произнёс Рудик.
— Давай ныряй, — подтолкнула меня Лариса и окунула меня прямо в воду. И тут случилось именно то, чего я больше всего боялся — в дверь постучали.
— Не пускай, — зловеще прошипел я вслед Владику, который поскакал открывать.
— К вам можно? Чего вы так долго? — послышались из-за занавески голоса Гали и Кати.
— Нельзя, — резко отрубил Владичка.
— Почему?
— Ну, нельзя и всё. Потом объясним.
— А чего вы там делаете?
— Не скажу.
— Ладно, тогда позови Портнова.
— Хи! — только и смог подумать я
— А его нет, он к тётке уехал.
И вдруг за занавеской раздалась жуткая возня, и кто-то завизжал.
— Я же сказал — нельзя! — заорал Владик.
— Ну, ладно тебе, — проворковала Катя, — мы же только посмотреть хотели.
И тут я неосторожно повернулся, задел таз, и по комнате разнёсся звук бултыхаемой воды.
— Хи-хи! — послышался Галин смех. — Они там ноги моют! Хи-хи!
— Ну, раз ноги, — важно протянула Булгакова, — тогда мы пошли. Пока!
— Всё, ушли, — облегчённо вздохнул Владик, закрывая дверь.
— Я так боялся, что они сейчас сюда вбегут, — начал я, — что мне просто дурно стало.
— Ладно, ты смыл? — спросила Лариса.
— Да, всё уже, — сказал я и начал подниматься.
Ошеломляющий взрыв хохота потряс стены 215-ой.
Ещё ничего не понимая, но чувствуя, что что-то не так, я с космической скоростью накинул на башку полотенце и вопросительно посмотрел на изгибающуюся до пола Владикину кровать. Изгибалась она главным образам потому, что на ней, занимаясь чёрти чем, бесновались Владик и Рудик. Говоря «чёрти чем», я вовсе не подразумеваю нечто похабное (не время было ещё, да и не место), хотя это как посмотреть. Постороннему наблюдателю хватательные движения рук и раздвигательные движения ног, вызванные приступом смеха, могли показаться как демонстрация самых извращённых поз из самых извращённых журналов.
— Ой, я не могу! — хватаясь от смеха за живот, визжал Рудик.
— Ой, иди на себя посмотри, ой, мамочка!
Предчувствуя надвигающуюся катастрофу, я медленно пошёл по направлению к зеркалу. Полотенце всё ещё было на мне. Остановившись напротив висящего на стене зеркала, я очень медленно стал стягивать полотенце. Когда показался огненно-красный чуб, я почувствовал лёгкое помутнение в голове. В конце концов полотенце упало мне на плечи, а в зеркало на меня смотрела совершенно чужая рожа с совершенно непонятной растительностью на голове.
— Значит, «белый как потолок», — в шоке промычал я.
— Просто у тебя волос слишком тёмный, — оправдывалась Лариса, — а может, это просто советское средство подвело.
— Сама ведь, стерва, советовала, — в сердцах подумал я и продолжал вглядываться в зеркало. Очень трудно было описать цвет моих нынешних волос. Единственное с чем я тогда мог его ассоциировать, так это с выменем престарелой коровы, которую не доили три недели.
Потом я вдруг внезапно вспомнил, что мокрые волосы всегда темнее сухих и бросился за феном. Через 5 минут уже сухие волосы чуть-чуть посветлели и были просто насыщенно рыжими. Зачесав все волосы прямо на лоб, я повернулся к публике, которая с замиранием сердца смотрела на это захватывающее шоу, и выпалил:
— А, между прочим, я сейчас похож на солиста группы «Парк Горького».
— А, вообще, неплохо, — подумав, сказала Лариса.
— Здорово, здорово, — подхватил Владик. — Давай, мы тебя в коридор выведем — у всех сразу коллективный паралич случится.
— Да ладно тебе, — прорычала Лариса. И уже обращаясь ко мне, добавила:
— Сейчас волос уже у тебя не чёрный, покрасим краской, и он у тебя станет таким как на картинке.
— Хотелось бы… — уже не на что не надеясь, произнёс я.