— Ничего не понимаю, — сказал я. — А почему Владика в абортарий положили?
— Наверное, эта не та бумажка, — подсказал Рудик.
— А, наверное.
Мы поискали по стенам, пока не нашли нужное и узнали, что посещение больных разрешается только два раза в неделю.
— Давай рассуждать логично, — предложил я Рудику, когда мы возвращались в общагу. — Мы, как друзья и соседи, решили навестить больного друга. Владик ведь больной?
— Больной, ты даже не представляешь себе, какой больной! — с энтузиазмом подхватил тот.
— Ну, вот, абортарий мы нашли?
— Нашли!
— Щель в стене обнаружили?
— Обнаружили!
— А то, что губы, появившиеся там, нас дальше не пустили — это правда?
— А то!
— Значит, наша совесть чиста?
— Аки горлица!
— Ну, и славненько! Пошли пиво пить!
— Я не люблю пиво!
— Любишь. Когда тебя на халяву угощают — всегда любишь…
Где-то дня через 2–3 я вспомнил, что на днях мы должны пойти в Александринку — один из самых знаменитых драмтеатров Питера. Всё-таки, живя в Петербурге, нельзя не воспользоваться такой возможностью и не побывать в настоящем театре. Идти мы туда должны были в составе 5–6 человек, и среди них был Владик. Кто-то, посетивший его в больнице (оказывается, туда можно было приходить в любой день, а на вахтёршу все плюют), сказал, что Владя в театр пойдёт обязательно — там из больницы можно уходить когда захочешь. Вообще, не больница, а проходной двор какой-то.
Мы с Рудиком отнеслись к этому наплевательски, а следовало насторожиться.
И вот, наконец, долгожданный день. Шла оперетта «Летучая мышь». Театр мне понравился до безумия. Это никак не сравнить с тем, что ты видишь по ящику. Эффект живого звука играет значительную роль. Теперь я очень хорошо понимал Диму, который то и дело мотался по театрам. Но вот всё закончилось, и мы пошли к метро. Так мы добрались до подземного перехода, и я, немного удивлённый тем, что Владик не торопиться в больницу, мягко поинтересовался его поведением.
— Какая больница? — спросил в свою очередь тот таким тоном, будто я попросил его подержать Ларису за задницу. — Никуда я не собираюсь. Я домой иду.
— В Автово?
— Ну, не в Астрахань же!
В переходе было темно из-за наличия всего нескольких лампочек. Я взглянул на Рудика и невольно отшатнулся. Заявление Владика подействовало на него впечатляющим образом. Его и без того большие глазки теперь, казалось, занимали всё лицо, взгляд, устремлённый в пустоту, был таким, как у человека, которому только что сообщили о гибели любимой собачки. Но самое главное — его лицо. Даже в подземелье было видно, как оно побледнело, а мерцающие лампочки бросали на него жутковато-зелёный отблеск, что делало его очень похожим на мертвеца.
— Всегда хотел посмотреть на иллюстрацию к «Детям подземелья» Короленко, — с каким-то даже восхищением подумалось мне.
— А как же больница? — спросил я уже вслух, видя, что Рудик не может произнести ни слова.
— Да не знаю. Дня через три загляну туда.
— Как это?
— Мне уже намного лучше. А там всё равно почти не лечат. Уколют жопу раз в день — вот и всё лечение. К тому же мне посрать надо.
— Прости, боюсь, не совсем тебя понял… Что сделать?
— Посрать!
— И для этого тебе обязательно нужно вернуться в общагу.
— Да!!!
— Погоди, погоди! Ведь уже пять дней прошло, как ты лежишь в этом абор…больнице. И ты хочешь сказать, что за это время так ни разу и не сходил!?
— Не-е-ет! — заорал Владичка. — Представь себе!
— Но как ты… как ты терпишь?
— А я и не терплю.
— Мой дорогой друг, — взял его за плечо, почти прошептал я, — ты хочешь сказать, что просто чаще менял своё бельё, да?
— Да иди ты в жопу! У меня с этим просто никогда проблем не возникает! Когда захочу, тогда и схожу!
Рудику, который слышал наш разговор, стало ещё хуже. У него всегда были проблемы с тем, с чем Владик справлялся так хорошо.
Тут я понял, что мы слишком отклонились от темы, и я опять затронул больное.
— Но послушай, ведь завтра тебе должны сделать укол, ты должен вернуться, — я попытался ухватиться за хвост последней улетающей надежды.
— Обойдусь, — отрезал Владик.
Мы с Димой посмотрели друг на друга и поняли, что думаем об одном и том же. Эти 5 ночей мы провели в безмятежном спокойствии, не просыпаясь от потусторонних шумов. Каждое утро мы вставали хорошо выспавшимися, и, наконец, нашу комнату перестал посещать Рябушко. И неужели теперь всему конец?!..
История «Красный Треугольник» закончилась через несколько дней. Владик, который с тех пор больше не ночевал в больнице, а ходил туда просто ради приличия, однажды, вернулся оттуда со своими вещами и сказал, что его выписали окончательно.