– Что это?
– Тебе. От напарника.
– Какого напарника? – протянув руку за запиской, недоуменно посмотрел на Гонивовка художник. – Ты не бредишь, Отелло?
– Читай, читай, – ухмыльнулся Валька и с грустью посмотрел на Натюрморта.
Тот развернул бумажку и пробежал глазами по строкам.
– Бред какой-то! Ты читал это?
Валька в упор смотрел на спокойное лицо Натюрморта. Он ожидал увидеть смятение, испуг, мольбу, наконец. Но Натюрморт смотрел на Вальку непонимающими глазами. Создавалось впечатление, что или он неплохой актер, или вправду ничего не понимает.
– Пришлось, – ответил Валька.
– Ну, ты сам-то понимаешь, о чем идет речь?
– А ты нет?
Натюрморт вдруг вздрогнул, понимая, что ему начинает угрожать что-то страшное.
– Послушай, это что, твоя месть за Веронику? Но тогда объясни, на какие деньги вы со своим другом намекаете?
– Брось валять дурака, Натюрморт! – начал терять терпение Валька. – Я вообще здесь ни при чем. Кто из вас больше причастен к похищению «дипломата» с валютой из украденного «Блейзера», разбирайтесь сами. Климов попросил меня лишь передать записку. Гуд бай!
Валька повернулся и хотел было уже выйти из мастерской, но тут услышал истерический голос Натюрморта:
– Стой!
«Ну вот, – подумал Валька и повернулся к художнику, – маска наконец-то снята». Художник по-прежнему стоял на том же самом месте и держал в руках листок.
– Валя, я понял. Это какая-то провокация. Я видел, как Климов загонял «Блейзер» в бокс, видел в его руках какой-то кейс из крокодиловой кожи. Он даже пригласил меня посидеть в машине. Мы раздавили с ним фляжку коньячка из горлышка. Он стучал по баранке и бахвалился тем, дескать, какой красавец ему удалось угнать! Слово за слово, я тоже прихвастнул, рассказал, что продал картины. Помнишь закаты и рассветы, которые задницей рисовал? Но ни о каких долларах речи не было.
– Послушай, Натюрморт, я ведь не прокурор. Чего вы мне-то все объясняете.
Но Натюрморт не обратил внимания на слова Гонивовка и продолжал вспоминать:
– Потом в гараж зашел Сурен, осмотрел джип и выгнал меня из бокса. По-моему, и с Климовым он разговаривал на повышенных тонах. Уходя, я подумал, что Оганян недоволен тем, что мы выпили.
– Ну, так и скажи Сурену, – недоверчиво улыбнулся Валька.
– Где Климов? – вдруг встрепенулся художник.
Валька пожал плечами:
– Почем мне знать? Он сам меня находит, если ему это нужно.
– Но это же бред, шантаж! С этим необходимо как можно быстрее разобраться. – Художник снова помахал запиской.
– Это ваши проблемы, Натюрморт. Повторяю, меня просили только передать записку.
Натюрморт опустился на стул, оперся локтем о стол, задев клавиатуру. Изображение технического паспорта исчезло с экрана.
– Твой друг ловко все рассчитал, – тихим голосом обреченно сказал Натюрморт.
– Ты хочешь сказать, что у тебя нет никаких денег? – спросил Валька без всякой иронии.
– В том-то и дело, что нет.
Валька тяжело вздохнул:
– Честно признаться, я не силен в интригах и не знаю, кто из вас прав, а кто виноват.
Валька повернулся, чтобы выйти, но в дверях нос к носу столкнулся с Суреном.
– Дай-ка мне этот листочек, – попросил Сурен у Натюрморта и протянул руку.
За спиной Сурена стояли два автослесаря, которые по совместительству выполняли и роль обыкновенных бандитов.
7
Полковник Никитин стоял у окна и смотрел, как в темном брюхе «Антея» одна за одной скрываются шикарные иномарки. Ему казалось, что автомобили слишком медленно закатываются в фюзеляж, а гражданские личности, командующие погрузкой, специально тянут время. И хотя уже была дана команда пилотам на «Антее» запускать двигатели, нервы полковника были на пределе. То и дело он поворачивался и смотрел в сторону приемника-передатчика, на котором лежали наушники и трубка, словно ожидал какого-то сигнала. Впрочем, он и в самом деле при стечении обстоятельств ожидал сигнала. По всем дорогам, ведущим к аэродрому, он выставил бойцов с полевыми рациями и всех строго проинструктировал – без промедления сообщать о появлении каких-либо незнакомых машин, двигающихся в сторону взлетно-посадочной полосы.
Но если такое сообщение и поступило бы, то на следующем караульном кордоне машину бы все равно задержали. Будь в ней даже министр обороны и уж тем более военный прокурор. Караулу было строго наказано сообщать всем пассажирам о заразной эпидемии, которая свирепствует в расположении гарнизона.
Наконец, когда последний «Мерседес» скрылся в самолетном трюме и люк медленно закрылся, Никитин облегченно вздохнул и в который раз за этот день дал себе слово, что никогда больше не станет связываться с гражданскими коммерсантами.
Самолет стал выруливать на взлетную полосу, чтобы через несколько минут взять курс в солнечный Азербайджан. Дверь открылась, и в кабинет Никитина вошел улыбающийся представитель коммерческой фирмы.
– Зря вы так нервничали, полковник. В это антеевское брюхо можно было втолкнуть еще пяток автомобилей.
Он достал из портфеля несколько пачек долларовых банкнот, без спроса сел в кресло начальника аэродрома и, сплюнув на пальцы, принялся отсчитывать купюры.
– В «Антей» можно запихнуть и сотню ваших иномарок. Но вот поднимется ли он в воздух? Вы об этом не думаете.
Отсчитав очередную купюру, коммерсант проговорил спокойно:
– Поднимется ли эта махина в воздух – это ваш вопрос, полковник. Ведь за каждую тачку вы получаете сверху пятьсот наличными. Сейчас в «Антее» двадцать две тачки. Так?
– Так, – согласился полковник. Ему уже начинала надоедать бесцеремонность коммерсанта, и он хотел как можно быстрее отделаться от него.
– Вот вам одиннадцать тысяч долларов за услуги, – подвинул бизнесмен стопку банкнот в сторону полковника. – А было бы в нем сорок машин, то получили бы двадцать тысяч. И нам выгодно, и вам прибыльно. Что, не так?
– А если бы он со всеми вашими «Мерседесами» рухнул кому-нибудь на голову при взлете? – со злостью в глазах поглядел на коммерсанта полковник.
– Мы бы понесли убытки.
– То-то.
– Но и вы бы ничего не получили, – опять растянулся в улыбке коммерсант и спросил: – Когда нам готовить следующую партию?
Полковник вновь посмотрел в окно. В небе от «Антея» остался только выхлопной дым. Никитин облегченно вздохнул, забыв, что еще несколько минут назад давал себе обещание никогда больше не связываться с гражданскими, одним движением смахнул доллары в ящик стола и ответил:
– Я думаю, через пару недель.
– А раньше никак нельзя?
– Нет, – категорично ответил полковник. – Раньше никак нельзя.
Коммерсант захлопнул «дипломат» и поднялся с кресла:
– Ну тогда, как говорится, наше вам с кисточкой. Желаю здравствовать, ваше превосходительство!
– Фигляр! – сказал начальник аэродрома, когда за коммерсантом захлопнулась дверь. Он тут же плюхнулся в свое кресло и снял трубку с телефонного аппарата.
– Генерала Воропаева, – бросил он, когда в трубке отозвался голос телефонистки. – Виктор? Можешь приезжать за подарком. Да, все прошло успешно. Но у меня есть к тебе просьба. Нельзя ли как-нибудь осадить этого капитана Рогозина из военный прокуратуры? Да по одной простой причине: он расширил круг своих расследований и, как меня поставили в известность, посещал таможню и справлялся, оформляем ли мы на перевозку таможенные разрешения. Что? Сам оформишь задним числом? Ну, я на тебя надеюсь. Приезжай скорее.
Он с раздражением бросил трубку, выдвинул ящик стола, вытащил валюту и недовольно пробурчал себе под нос:
– Все дела готовы на Никитина сбросить. А как денежки считать, то все тут как тут!
Он быстро разложил купюры на две кучки. Одну спрятал в кармане, другую положил в сейф. Захрипела рация:
– Товарищ полковник, к КПП прошла машина.
Через десять минут уже позвонили с КПП:
– Капитан Рогозин из прокуратуры желает с вами встретиться.
– Пропустите, – приказал Борис Карпович и, положив трубку, добавил: – Надо же, принесла нелегкая. Благо, хоть «Антей» успел взлететь.