Анна Вик
Axis mundi
ИЛИ ИСТОРИЯ, РАССКАЗАННАЯ АЛЕКСОМ
Вечер выдался донельзя дурацким. С каждой минутой мне становилось все труднее находиться на вечеринке. Пребывая в смятении и досаде, я в конце концов не выдержал и ретировался оттуда. Из общежития вылетел прямо-таки пулей, словно меня подталкивала идти вперед, или даже не идти, лететь, какая-то сила.
— Алекс, ты куда это? — окликнул меня Вер на удивление трезвым голосом.
Выпил он порядочно за последние несколько часов, и, надо признать, его умение сохранять размеренный темп речи не могло не вызвать некоего восхищения.
— Немного устал, — бросил я в ответ.
Но Вера было не провести даже в таком состоянии:
— Обманываешь, с-собака, — на этой самой «с-собаке» таки его организм дал слабину. На Вера напала икота.
— Обманываю.
Я обернулся и окинул его взглядом.
— Ну, — Вер пожал плечами, и улыбнулся, как обычно, по-сибаритски. Глаза его начали выплясывать восьмерки по моей фигуре. — Как хочешь. Иди, говорю… Раз х-х-очешь.
— Я проветрюсь, пожалуй. Увидимся позже, — пробормотал я и махнул ему рукой, мол, до скорого.
Вер не стал больше навязываться и дал мне продолжить путь, за что я был ему внутренне благодарен. А то некоторые, бывает, как пиявки присосутся… Вынь им всю душу и положи на тарелочку, когда переберут с напитками и перейдут на питье свежей крови из твоих незаживших ран. Терпеть не мог такие душеограммы, особенно любовные, а дело у меня как раз было по этой части.
И все из-за Эл, в которую я был влюблен уже который год. Она училась со мной на курсе, как и я, на пилота. Не буду лукавить, Эл мне с первого же дня сильно понравилась. Сначала это было что-то вроде чисто внешней симпатии, конечно: все мы в группе «запали» на ее точеные ножки и, локон к локону, уложенные серебристые волосы, оливковые светящиеся глаза. Да и вся она как будто отливала серебром, благородством. Я глазел все первые недели лишь на нее, совсем не обращая внимания на доску (за что, конечно, затем поплатился неудами на контрольных). И не только я один глазел, конечно. Только подобраться к ней было трудно — не сказать, что мы не предпринимали попыток, но, казалось, сердце ее окружала непробиваемая броня, и взгляд прекрасных глаз, словно магнит с обратной полярностью, отталкивал всякого, кто пытался с ней заговорить.
Вскоре мы остыли к Эл, хотя и не до конца, но интереса никто из нас особенного не выказывал в сближении с ней. Я ударился в учебу и общение с другими девчонками, отпустив мысль о том, что у нас с Эл может что-то выйти кроме приятельского общения в группе. Казалось, ей не нужен вообще никто… Как вдруг, спустя пару лет, у нее завязался роман, причем с кем-то определенно не из наших кругов студентов и вообще не из авиации. Все это были слухи, и мы гадали добрые месяца два, кто бы это мог быть.
Наконец, когда Рина решила устроить очередной вечер у себя в комнате (она частенько устраивала их в общежитии, особенно, когда погода не позволяла выбраться в центр города), Эл во всеуслышание объявила: «Можно прийти плюс один?». У нас челюсть отвисла, неужели таинственный «плюс один» и есть ее избранник?
Так вот, возвращаясь к событиям трехчасовой давности и моего поверженного настроения. Этим «тем самым» оказался невысокий блондинчик из физтеха, учившийся не то на электронике, не то на электрооборудовании (казалось, он и сам толком не знал название своей специальности). С лоснящейся кожей и в пиджаке в клетку, укладкой, еще более аккуратной, чем у Эл, парень скорее походил на модель, сошедшую с обложки журнала, чем на живого человека. Разговаривал, смеялся картонно, словно вся его речь была написана сценаристом, начитавшимся исторических романов с красивыми словечками.
Я был разочарован донельзя. И чем я хуже него? Чем любой из нас хуже него? Неужели вот в чем крылся успех: укладка и фразеологизмы из словаря?..
Рина, еще одна моя одногруппница, высоченная дама, которая, в противовес нашему новому знакомцу, сошла бы за представителя научной интеллигенции 60-х годов, заметила, очевидно, мой обескураженный взгляд, который я не мог отвести от сладкой парочки на диване, и потому начала подливать в мои коктейли раза в полтора больше положенной дозы алкоголя.
Рассудок мутнел все быстрее, а мысли превращались в клубок из нитей отчаяния. И это все? Она запала на такого? Пала ли она в моих глазах, я даже сам не мог сказать. Я злился и не понимал, почему, ведь мои чувства, казалось, были в прошлом. Но осознавал я, определенно ясно одно: оставаться и смотреть на этих двоих, на вмиг оглупевшую Эл, девушку моей мечты, серебряную богиню, я не мог.