Я лишь кивнул в ответ, сгорая от нетерпения. Все мое внимание так и жаждало переключения с внутреннего мира на внешний, на чужую историю. В ней уже хотя бы была точка «Б», некая завершенность, хотя, очевидно, не особенно радужная.
— Я не прошел ВЛЭК1 по психическому здоровью. Меня списали сразу после второй летной практики.
— Да ну! Быть не может.
— Я думал, — с грустной улыбкой ответил Артем. — Уже все в стенах этого места знают о той трагедии…
— Стой. Ты же не хочешь сказать, что ты и есть тот самый…
Взгляд моего собеседника, однако, и без слов дал ясный ответ. Тут я впервые внимательно посмотрел на него и впервые узрел то, что было у меня перед глазами все эти годы: его волосы были не просто светлыми, они были седыми. А все лицо его покрывала тонкая паутинка морщин.
— Что же, вижу, тебе не терпится услышать сию историю еще раз, — Артем сделал затяжку. — Только из первых уст. Небось думаешь, да, как так вышло, что главный герой местной легенды прямо у вас под носом сидел все эти годы?
— Мысли читаешь… — ошарашено пробормотал я.
— Читаю, — усмехнувшись, подтвердил Артем. — Если ты думаешь, что я безумец, то, быть может, верно думаешь. Только я говорю тебе правду, и расскажу ее так, что это останется между нами. Знаю я вас, сплетников несчастных…
Это произошло в последние две недели нашей летной практики в О. Тогда мы уже летали по двое в кабине, чувствуя некую уверенность в посадках, радиообмене и всем таком прочем… Не сказать, что первобытный страх разложить самолет прямо на полосе совсем ушел; он лишь немного утих. И все же теперь я на полетах получал не только дозу адреналина, но еще и истинное удовольствие… Спокойное такое, знаешь?
Помню только, что удовольствию этому в первое время нешуточно мешала Саша, которую то и дело ставили со мной в пару. Она еще в университете досаждала почти всем в нашей группе, и я не был исключением. Какая-то нелюдимая, скучная и топорная, эта девчонка производила впечатление ожившего робота, совершенного женского робота. Почему совершенного? Да потому что Саша обладала не только какой-то сверхъестественной внешностью — высокая, с длинными волосами песочного цвета, ярко-голубыми глазами, фарфорово-матовой кожей и потрясающе тонкими, но сильными руками и ногами, она могла дать фору любой топ-модели — девушка в довесок была очень умна. Не было такого вопроса, на который она бы не знала ответ. Не было науки, в общих вопросах которой Саша бы не разбиралась. Она была такой… Имела на все собственное мнение и резко опускала в разговоре всех не угодных «ее величеству». Да и всем своим видом показывала, что не желает вовлекаться в бесполезные рассуждения и споры.
Мы и восхищались ей, и сторонились одновременно. За эту ее английскую чопорность и показное всезнание в группе Сашу за глаза прозвали Андроида. Держу пари, она об этом знала, но на ее отношение к нам это вряд ли как-то влияло.
Так вот, я терпеть не мог летать с ней. Вовсе не потому, что она летала слишком хорошо — как раз летала Саша ровно так же, как и все остальные. Порою «козлила», порою «взмывала» на посадках, не выдерживала направление при полете по кругу. И, признаюсь, я в первые дни практики даже немного злорадствовал, когда у нее что-то не получалось. Мне казалось, это карма Саши давала о себе знать за все ее выходки на занятиях (а сейчас меня так и сжирает совесть за эти былые чувства).
Но вернемся к сути: с ней было невозможно находиться в кабине, когда летаешь первым пилотом. Каждое действие в самолете я выполнял с чувством, будто сдаю какой-то экзамен. Причем самый серьезный в жизни, и сдаю его каждый день! Напряжение между креслами достигало своего пика на посадке: мне казалось, что каждый миллиметр отделения убивает мое мужское достоинство. Глупо, да. И разум мой твердил, что, скорее всего, Сашу вообще мало волновала моя техника пилотирования, но я ничего не мог с собой поделать.
В утро, когда тронулся первый лед наших с ней отношений, я едва удержался от того, чтобы не закатить глаза, увидев наши фамилии, вписанные рядом в плане полетов.
— С кем летаешь, Тём? — поинтересовался Кир, мой приятель из другого экипажа, когда мы отправились забирать стартовый завтрак в столовой.
Сухпаек на шестичасовую смену нам выдавали один раз, но шоколада в нем хватало дня на три: из-за опечатки в приказе по ошибке выдавали вместо одной плитки десять. Правда, шоколад был такого качества, что иногда я и не брал его вовсе. Он так и оставался лежать на смене, плавясь под лучами беспощадного солнца степи. Дальнейшая его судьба мне была неизвестна.
1
ВЛЭК = врачебно-летная экспертная комиссия. Медосмотр, который проходят все состоящие в летном составе (в т. ч. курсанты).