Вы думаете это легко — выбрать профессию? Вот почему Аяжан теряется, передумывает и даже советуется иногда с папой.
— Папа, папочка! Скажи, кем лучше стать?
Дарибай улыбается:
— Все профессии хороши. Вырастешь — выберешь!
Тоже страшный «Зверь»
Все в колхозе было ново для Аяжан, все интересно. Вы видели, как доят коров? Девочка стоит рядом с Меруерт-апа, нагнулась и, не отрывая глаз, следит, как из вымени льются и сверкают белые струйки, так аппетитно пахнущие, и ей кажется, что конца им не будет, что вот-вот молоко польется через край ведра, и обильная молочная река побежит из дверей сарая во двор, на улицу, за колхоз...
Наконец она отрывается от заманчивой картины, нарисованной воображением, и спрашивает тетю Меруерт:
— Апа, откуда берется молоко?
— Да разве ты не видишь? Из вымени!
— А кто его туда налил корове?
— Правда, смешной вопрос? Засмеялась даже маленькая Заурешка, не то, что Меруерт-апа.
Пришлось подробно объяснить, что никто молок в вымя не наливает, оно само образуется из корма, из щедрых пахучих степных трав, что целыми днями щиплет стадо.
На зеленой травке, возле картофельного поля, мирно паслись гуси, с хрустом срывая травку плоскими, длинными клювами. Они так увлеклись своим делом, что не поднимали головы — некогда! — точно наперегонки стирались съесть всю траву. Аяжан очень захотелось получше разглядеть гусей, и она поближе подошла к ним. Лучше бы она этого не делала! Один гусь, — у него шея была с черной полоской, — насторожился. Вытянул шею в сторону Аяжан, раскрыл клюв, зашипел и... побежал прямо на Аяжан, страшно распустив крылья.
Пронзительно вскрикнув, любопытная исследовательница пустилась бежать. Еще бы секунда — и злой гусак укусил бы ее.
— Ох, милая, что случилось?! — закричал Сарыкен, увидев стремглав влетевшую в калитку Аяжан. И только когда калитка наглухо захлопнулась, и Аяжан убедилась, что гусак с черной шеей остался снаружи, она вздохнула свободнее.
Хорошо, что калитка была близко — вот и спаслась второй раз, а то бы...
Что-то еще ждет ее в ауле?
Надо быть осторожной!
После встречи с гусаком Аяжан стала пугливой. «Лучше буду глядеть в оба, чем снова попадать в беду».
Вот почему, увидев семенящего мелкими шажками серого ослика с натертой спиной, Аяжан быстро попятилась за угол и осторожно выглядывала оттуда. Серый осел заметил трусишку. Остановившись посреди дороги, он повернул свою большую голову и строго осмотрел девочку. Потом закрутил хвостом, захлопал ушами, раскрыл свой огромный рот и заорал на весь аул.
Страшнее такого пронзительного рева Аяжан ничего не слышала. Кажется, земля затряслась, и стены домиков закачались!
Аяжан так бежала, что с размаху угодила прямо в объятия дедушки Сарыкена.
— Ой, аке моя маленькая! Да не тронет он тебя, это же самый обыкновенный осел! Он только орет так громко, что оглохнуть можно, — сказал Сарыкен, обнимая внучку.
— Сестренка, — хохочет довольная Зауре, — неужели ты ишака боишься?
— Посмотри, как я поскачу на нем! — крикнул расхрабрившийся Нурдаулет, сломя голову бросился к ослу, схватил его за шею и вскочил совсем как лихой наездник к нему на спину.
— Заурешка! Дай мне вон тот прутик. Видишь, там валяется какая-то хворостинка?
Зауре подскочила и подала Нурдаулету прутик. Наездник уселся поудобнее, быстро- быстро заколотил коленками по бокам ишачка и палочкой по шее... Ох, как сорвался с места «богатырский конь», как понесся вскачь! И никто не знал, что за штуку решил он выкинуть, как проучить не в меру расходившегося джигита...
Нурдаулет все стегал и стегал прутиком осла и в пылу скачки не заметил, как задел сбитое упряжью больное место. Что тут началось! Осел стал прыгать, бить задними ногами, будто на него напала тысяча слепней сразу, и все время норовил сбросить со своей спины непрошеного седока. Несладко пришлось тому, кто хотел покрасоваться перед «девчонками»... Нурдаулет, не помня себя, вцепился в холку осла, а осел скачет, несется во всю прыть. Вы догадались, чем кончилась лихая скачка? Да, да, Нурдаулет кувырком полетел на землю, а осел пустился наутек, поминутно оглядываясь, чтобы убедиться, избавился ли он от хвастливого мальчишки. Одно утешение Нурдаулету, потиравшему синяки и ссадины: и цирковой наездник не удержался бы на таком бешеном! А девчонки были в восторге. Аяжан хохотала от всей души. Это, конечно, самое интересное событие в ее новой, аульной жизни.
Познакомились
За один вечер, проведенный в ауле, Аяжан узнала немало. Она поняла, что аульная жизнь не похожа на городскую. Вот хоть бы животные на улицах и эти гуси... Их не встретишь на заасфальтированных проспектах. Аяжан была напугана не на шутку, поэтому, даже встретив стадо овец с ягнятами, шарахнулась от него, как угорелая. Ей казалось, что разыгравшийся ягненок обязательно начнет бодаться.
Дедушка, он меня забодает! Дедушка! — закричала она и спряталась за широкую спину деда.
— Ой, аке! Это же овечка. И не тронет она тебя, и не забодает!
— Посмотри, какие рога! — не унималась Аяжан.
— Пусть рога. Все равно овечки самые безобидные среди животных. Никогда они человека не обижают...
Вскоре Аяжан и сама убедилась, какие овцы безобидные.
Они шли гурьбой, не задевали никого, потом собрались у сарая, и ягнята стали «ужинать».
Никогда раньше не видела Аяжан живых ягнят. Смотреть на них было так занятно, что уходить не хотелось. Ей больше всех понравился один забавный черный ягненочек — такой хорошенький! Он так смешно скакал вокруг матери, играл, баловался — будто хотел бодаться... Аяжан подумала: «Вот бы потрогать его». Шаг за шагом, незаметно, она подходила к нему все ближе. Черный ягненок был совсем как игрушка! Только игрушка живая, шустрая...
— Ата, можно его потрогать?
— Конечно можно.
Аяжан все еще не решалась вплотную подойти к ягненку.
— Апке — я тебе поймаю его, — пришла на выручку Зауре и смело взяла ягненка на руки. Ягненок начал вырываться, ерзать в руках девочки. Маленькими игрушечными копытцами он пинает Зауре и попадает прямо в пуговки на ее платье. Пуговки металлические, и звук получается такой звонкий, будто копытца у ягненка серебряные...
— На! — торжествующе сказала Зауре и подала ягненка трусишке.
— Аяжан, робея погладила сначала его шерстку на спине. Шерсть была точно шелк. И только потом решилась взять ягненка на руки. Какой он легонький! Он перестал вырываться и боднул Аяжан в щеку.
— Ата, посмотри, — закричала она, — ягненочек хочет поцеловать меня...
— О, это очень умный ягненок. Знает, кто любит его, — ответил Сарыкен. И, смеясь, добавил: — Ну что, познакомились?
А ты, воспитанный?
Ужинала Аяжан тоже не как дома — сидя за высоким столом, на высоком стуле. Здесь садились за низенький круглый столик, на ковер. Чтобы Аяжан было удобно, дедушка подставил ей маленький стульчик. Меруерт-апа посадила гостью на почетное место, приговаривая: «Ты наша гостья издалека, первый раз у нас. Тебе и почет».
— Кушай, кушай! — раздавалось со всех сторон. — Пей, пей! — только и слышалось.
Все наперебой ухаживали за Аяжан. А какое все было вкусное, — всего хотелось попробовать хоть понемножку.
После ужина Аяжан спросила Нурдаулета:
— Есть у тебя книги?
— Есть, только... — и Нурдаулет как-то странно замялся. Это удивило Аяжан, и она настойчиво повторила:
— Покажи, где они?
Нурдаулет нехотя повел Аяжан в другую комнату. За ними следом побежала и Заурешка с огромным куском хлеба, намазанным маслом.
— Ты сначала поешь, а потом выходи из-за стола, — совсем как взрослая поучала Аяжан.