— Вот видишь, апке правильно говорит. Надо сначала покушать, а потом выходить из-за стола. Воспитанные дети только так должны поступать, — поддержал Аяжан дедушка.
Но Заурешке не до приличий. Она согласна остаться голодной, только бы не отставать от Аяжан и Нурдаулета.
— Я уже, — запищала она и бросила недоеденный хлеб на стол.
Вот это уже совсем не годится! Раз начала, надо доесть до конца! Кто после тебя будет подбирать объедки? Собаке, что ли, бросать? — пристыдила Аяжан сестренку.
Бедные-бедные книги!
Нурдаулет подвел Аяжан к коричневой тумбочке. Видно, это и было его книгохранилище. Не успел он открыть дверцу тумбочки, как оттуда посыпались смятые книжки и рваные журналы. Журналы оказались «Балдырганом», который очень любят казахстанские ребята. Но в каком он был виде! Обложки сорваны, кар/инки безжалостно искромсаны, разрисованы цветными карандашами... Целые страницы исчерканы вдоль и поперек чернилами, закапаны кляксами, кто-то пытался на этих страницах решать арифметические задачки. А какие маслянистые разводы расползлись повсюду: завтракали на журнале, что ли?
Аяжан опешила:
— Ой, как же так можно? Кто рвал журналы? Кто исчеркал, измазал их?
— Он... — прошептала Зауре, ткнув пальцем в Нурдаулета.
Нурдаулет сначала слова не мог вымолвить, а потом вдруг набросился на маленькую Заурешку: — Это ты, ты, ты все порвала...
Аяжан, соболезнующе покачивая головой, стала рассматривать книги и журналы, высыпавшиеся на пол. Ну и порядок! Все смято, свалено в кучу. «Мойдодыр», «РВС», «Моя игрушка», «Сатжан», учебник казахского языка для первого класса, «Родная речь»... Обложек нет, кто автор книг — неизвестно, непонятно даже, что это за книги. Вот страничка «Дяди Степы». Аяжан узнала старого знакомого по картинке и стихам под ней.
Бедный «Дядя Степа»! Знал ли он, что, выйдя из типографии таким новеньким, чистым, нарядным попадет в руки беспощадного Нурдаулета?
У некоторых книг были первые страницы, но не было конца, у других конец был, зато начало...
А сколько обложек валялось пустых!
Посмотрели бы вы на повесть «Новые друзья Сауле»! Половина фамилии и имени автора оторвана. Осталось всего «...скаев».
Вместе с книгами из тумбочки вывалились разные другие вещи: резиновый зайчик, металлический свисток, лянга, несколько мальчиков. Выкатилась красивая коробка из-под монпансье.
— Моя! — вскрикнула Зауре, хватая коробку.
— Моя, а не твоя.
Нурдаулет стал выхватывать ее. Аяжан заступилась за Заурешку. Услыхав ссору, вмешалась Меруерт-апа.
— Что случилось? Эй, ты что маленькую обижаешь? — прикрикнула она на Нурдаулета, загородив дочку.
— Такой большой, школьник, а обижаешь младших? И тебе не стыдно?!
Зауре схватила коробку обеими руками и выбежала в другую комнату.
— Все равно отниму! — Не унимался Нурдаулет. Меруерт-апа строго, очень строго сказала:
— Ну, хватит! А то, кажется, придется позвать Сарыкена...
Порядок бы водворен, и Аяжан снова взялась за книги. Ей попалась тетрадь Нурдаулета по чистописанию. Только она начала перелистывать страницы, как Нурдаулет сразу вырвал тетрадку. Аяжан все-таки успела заметить двойку, жирно выведенную учительницей красным карандашом.
— Дай посмотреть!
— Не покажу! — запальчиво крикнул Нурдаулет и, скомкав тетрадку, засунул ее в карман.
Целый вечер Аяжан провозилась с книгами и журналами. У нее даже коленки устали. И только сложив все, она совсем как взрослая вздохнула про себя:
— Как жаль мне вас, бедные, бедные книги...
Выиграла или проиграла Зауре?
Пришло время ложиться спать. Меруерт-апа постелила для Аяжан. Зауре с чумазым носиком дергает мать за подол:
— Я лягу вместе с сестренкой?
— Если хочешь лечь со мной, хорошенько вымойся! Ототри свой чумазый нос, — предупредила Аяжан.
Зауре несказанно обрадовалась и, покорно согласившись на все, побежала мыться.
Аяжан вышла во двор. Потемневшее небо такое прохладное, прозрачное, просторное. Тишина, воздух вкусный, как мороженое. По улицам аула перегоняют друг друга высокие столбы, на них смеются электрические лампочки. Со стороны скотных дворов доносится аппетитный хруст сена. Это жуют овцы. Рыжая корова, привязанная во дворе, прилегла. Видно, притомилась за день. Потихоньку сопит от удовольствия. Со стороны огорода, из-под кустов картофеля слышно стрекотание цикад и сверчков. Они то разом затрещат, то неожиданно стихнут.
Кто-то едет верхом на коне, и цоканье копыт — как приглушенный аккомпанемент к вечерней песне. Аяжан долго прислушивается к замирающему где-то далеко-далеко цоканью, и ей тоже хочется куда-то ехать верхом на лошади, которая так красиво и быстро перебирает ногами, что даже удивительно — как она не запутается! Замечательное животное этот конь! Аяжан кажется, что нет на свете животного красивее.
Верхового уже и след простыл, а столичная гостья все стоит и не может расстаться с летней ночью. Нет, никогда дома в городе не видела она такой.
Из комнаты вышла Батима.
— Аяжан, где ты?
— Я здесь, — нехотя окликнулась девочка.
— Почему одна, что ты здесь делаешь?
На звезды смотрю.
— Идем, пора спать.
Аяжан задумчиво вошла в дом, и ей все казалось, что старые горы, обступившие аул, как стража, обязательно что-то расскажут ей сегодня ночью. Только недавно ее клонило ко сну, а теперь она вовсе не хотела спать. Зауре за это время успела вымыться и лечь в постель. Укрывшись до самого подбородка одеялом в белоснежном пододеяльнике, она притаилась, как мышонок. Хитрые глазенки, сверкая, двигаются, точно глаза игрушечной куклы. Вниз — вверх, направо — налево...
— Хорошо умылась? — спрашивает Аяжан.
— Да
— А ноги?
Зауре молчит. Даже глазенки остановились.
«Что-то тут не так!» — догадалась Аяжан, сдернула одеяло и увидела пыльные, точно такие же, как днем, ноги Зауре. На белом пододеяльнике так и отпечатались темные следы.
— Нет, что же это такое! Уж лучше нос бы остался немытым... Фу, гляди, будто поросенок пробежал по чистой постели!
Хочешь — не хочешь, а пришлось во второй раз пойти на террасу к умывальнику.
Зауре было, конечно, стыдно перед сестренкой, приехавшей из Алма-Аты, и очень хотелось не расставаться с ней и ночью, но больше всего было досадно, что столько лишних хлопот досталось ей в этот вечер.
Непослушный Нурдаулет
После утреннего чая Аяжан сказала Нурдаулету:
— Найди клей. Я заклею все твои рваные книжки и журналы.
— А ты сможешь? — нахмурившись, спросил Нурдаулет.
— Найди клей. Тогда увидишь.
— Клея у нас нет...
В это время пришел Ораз. Сегодня он был совсем другой. Опрятно одет, в новых желтых туфлях, кремовой тенниске, коротких брюках...
И чего он так нарядился? Вот только на голове — газетная пилотка, с красной звездочкой из плотного картона. Но бумажная пилотка, надетая набекрень, казалась тоже нарядной.
В руках у Ораза удочки, а у ног, как всегда, вертелся пестрый щенок. В зубах у щенка болталась жестяная банка.
Аяжан полюбопытствовала:
— Это что такое?
— Там черви для наживки на удочки, — сказал Ораз. Но самым важным оказалось то, что Ораз пришел позвать Аяжан на рыбалку. Это было очень интересно. И девочка не сомневалась, что с Оразом можно отправиться хоть куда. Но уходить из дома без разрешения старших было не в ее правилах.
— Пойду отпрошусь у апа, — сказала она Оразу. Узнав, с кем пойдет Аяжан, Меруерт-апа разрешила прогулку.
— Только смотри, будь осторожна, милая, не упади в реку, там глубокие заводи, — предупредила она девочку.
Сказано это было на всякий случай, для острастки.
Река здесь вовсе не глубокая, опасаться нечего. Зато столько рыбы там...
Нурдаулет не отставал от них ни на шаг и во что бы то ни стало решил пойти на рыбалку.