Оставалось драться.
***
Роман Сирко стряхнул с сабли капли крови. Серебристая сталь дрогнула в руке, словно живая, покачнулась, выбирая добычу.
Да, и такое бывает. Вот Петра любила земля, а Романа позвало море. Не реки, нет. Море - настоящее, громадное, переливчато-изумрудное, изменчивое и манящее.
Увидел один раз - и заболел. Понял, что лучше не бывает, начал ходить по Азовскому морю на своей чайке команду сбил...
Отец не препятствовал. Смеялся, что еще посмотрит - какие волки зубастее, морские али сухопутные. Да пусть смеется. Все одно они с Петром братья, так что раздору меж ними не бывать!
Казаки дорубали последних турок и поглядывали на капитана. Кого дальше резать?
А то что это такое?
Хоть купеческое судно и было раза в два большое 'чайки', а все одно - бараны турецкие!
И тут, оглядевшись, Роман заметил, что флагман сцепился с турком - и басурмане лезут на абордаж.
Тут точно помощь лишней не будет!
***
Мезоморте лично шел на абордаж во главе своих людей!
Резал, рубил, колол... вокруг падали друзья и враги, но он был словно заговоренный, пробиваясь на кватердек, где стоял Павел Мельин.
Павел с радостью спустился бы ему навстречу, но...
Рана, проклятая рана!
Он чувствовал, как намокает мундир, как утекает кровь, а с ней и силы... ничего! Выстоит!
Обязан!
Бой продолжался, разбившись на множество схваток - и русские пока выигрывали. Не всегда Бог на стороне большой армии, иногда он за тех, кто вооружен лучше.
В нескольких местах русские взорвали свои брандеры - и часть турецких кораблей решила, что лучше - подальше отсюда. Кажется, это были реквизированные торговцы. Они разворачивались и уходили.
Таких даже 'чайки' не преследовали.
Что-то орал Мезоморте, да так, что перекрывал даже шум схватки. На французском.
Приглашал адмирала спуститься и решить спор, как подобает мужчинам. Капитанам. Один на один...
Спору нет, раньше бы Павел спустился. Но сейчас?
Когда он ранен?
Когда не может бросить командование эскадрой?
Невозможно!
Тем более, что русские вполне успешно отбивали атаку, не вытесняя покамест турок со своего корабля - их было многовато, но и не пропуская к кватердеку.
С другой стороны к кораблю пришвартовались казаки на 'чайке' - и тоже полезли на борт. На них сперва обернулись, но потом поняли, что свои. Это и переломило ход сражения.
Турки принялись пятиться, что привело в бешенство Мезоморте.
- а ну стойте, шакалы!!!
Сам он отступать и не думал. И сдаваться - тоже! Либо победа - либо смерть.
Но тут...
Перед ним на палубу спрыгнул парень в казачьей одежде, оскалился. Хищно, недобро, по-волчьи...
- Поговорим?
И хоть был тот вопрос задан по-русски, Мезоморте все равно его понял. И тоже оскалился.
- А то ж...
Двое мужчин двигались друг напротив друга. На кватердеке замер Павел, нащупывая пистолет.
Если Мезоморте начнет одолевать... да, он не пристрелил бы врага в гуще схватки - мог бы просто не попасть. Но вот так, когда все замерли и дерутся двое - запросто. Ах, неблагородно?
О каком благородстве может идти речь с такими, как Мезоморте? Выкрест, предатель, подонок... да за пулю в такого десять грехов снимется!
Роман двигался легко и весело. Столкнулись сабля и ятаган, прозвенели, скользнули, высекая искры...
- Ублюдок! Шлюхин сын, - бросил на пробу Мезоморте.
Противника он уже оценил и теперь старался вывести из себя. Ну и заодно разозлиться сильнее. По лицу Романа проскользнула улыбка.
Языков он не знал, но догадывался, что доброго слова ждать не стоит. Оскалился, шагнул вперед.
Удар, отвод, опять удар... сначала и вскоре Мезоморте начала одолевать паника.
Парень смотрел желтоватыми волчьими глазами, усмехался, молчал - и нападал. Да так...
Казалось, любое движение Мезоморте он предугадывает заранее.
Шайтан!
Впрочем, есть еще и клинок в рукаве...
Говорят, добрая сталь и на дьявола подействует.
Шаг, удар, уход, перекат - и нож летит прямо в горло противнику... Мезомлорте уже видел, как расходится под острой сталью кожа, как хлещет кровь из горла...
Зазвенел по палубе отбитый кинжал.
Роман оскалился и шагнул вперед. Все, игры кончились, пощады не будет....
Шаг, другой, третий... он методично гнал Мезоморте к мачте. И только там позволил себе взмахнуть рукой.
Жестокий удар пришпилил вражеского адмирала к мачте, словно бабочку к картонке. И это оказалось решающим для турок.