Татары в Крыму сколько держались? И сами себе хозяева были!
Ну, так теперь казакам надо их путь повторить!
Послать... подумать русского государя и отделиться от Руси! Турки помогут, ежели им помочь в обратную. И будут у казаков и корабли, и люди, и города... кто согласен - пусть остается, работает тут, живет. Кто не согласен...
Сабля - она острая. Хороший аргумент в переговорах.
Иван слушал, покусывая длинный ус. Думал. Потом прищурился на Мазепу.
- А мне тут где место?
- Как же без тебя, батько Иван? За мной люди пойдут. Но не так много, как хотелось бы. А ты...
Суть заговора окончательно стала ясна Ивану.
- Ты, Ваня, не дурак. А только с султаном поговорить надобно, сам понимаешь. Что ж мы, глупее утки, нам хлебушек показали, а мы и крякать? Кто сказал, что нам его еще и бросят?
- Переговорить-то несложно...
- Вот ты сначала переговори, бумаги какие получи... фирман, кажись?
- Да, батько.
- Да осторожно, сам понимаешь. Узнает об этом русский государь - голов не снесем. Ни ты, ни я, ни дети наши...
Вот слова о детях мазепу окончательно и убедили. Он покрутил носом.
- а я уж, грешным делом думал, батько Иван, что ты меня...
- Думаешь, волку на сворке ходить легко? А только и выбора нету, коли сорвемся - головы поотрывают.
Дальше беседа пошла уже намного легче. Под чаек с горилкой, да под ватрушки с творогом...
Уезжал Мазепа довольный и спокойный. Поверил. И не таких старый характерник вокруг пальца обводил, а только нехорошее дело затевается. Ох, нехорошее...
А что делать?
А грамотку писать царю.
***
Как хороша, как красива ночная степь. Только тот, кто бывал там, может передать всю ее торжественность, всю необъятность, всю загадочность.
Небосвод опрокинутым куполом, громадные загадочные звезды, льющие холодный свет на землю, трепетный шепот ветра - и запах трав. Дурманящий, кружащий голову.
И - ночная песня.
Песня волка. Песня стаи.
Глухие и звонкие голоса переплетаются, взлетают к небу, приветствуя царицу-ночь. Хор выводит согласованную торжественную мелодию, то вплетая новые голоса, то выпуская на волю старые... И люди тут вовсе ни к чему.
Но куда спрячешься от этих отвратительных двуногих? Скоро в логово к порядочным волкам залезут!
- Скачи, Митька, сразу до Азова. А там проси своих - только своих, запомни! - переправить тебя к государю. Или к государыне Софье, вот уж толковая баба, ей бы атаманшей быть...
- что на словах передать, батько Иван?
- Передай, что я постараюсь всех вызнать, да и ударю. Коли дурное обо мне услышат, пусть не верят. Я государю крест целовал и от слова своего не отойду. Но другой отошел - и коли дать ему развернуться, много крови прольется на нашей земле.
- я передам.
Очередная волчья рулада взвивается к небесам. Митька передергивает плечами. Иван словно и не замечает ничего.
- дай, проверю. Пистоль, порох, пули - все на месте?
Все здесь.
- Вода, сухари, мясо...
- все взял.
- Коней не жалей. Я тебе лучших дал, да и ты не тяжел. Бог милостив, не загонишь. А и загонишь - пес с ними, известия важнее...
Дмитрий, он же Митька, кивнул. Он-то понимал, Иван Сирко дал ему прочитать письмо к государю, а после лично зашил его в шапку мальчишки. Благо, в Крыму царевичевых воспитанников хватает, уследить за ними возможности нет, но именно этому приглянулась девчушка из села, в котором жил старый казак. Вот и пробирался Митька огородами к своей зазнобе, когда на его плече сомкнулись сильные пальцы.
- поговорим, конек?
Атаману в Крыму не отказывают. Вот и получилось, что ясноглазая Оксана была забыта через полчаса разговора, а Митька готовился что есть силы лететь в Азов. Тут уж не до гулянок. И отчитываться никому нельзя. Коли Мазепа так нагло явился к атаману - точно были у него кинжалы за пазухой. Кто еще с ним, сколько их - Бог весть. А значит, и верить никому нельзя.
Миитька и не собирался. Ему сейчас было лететь по ночной степи, под волчий вой... бррр... Иван Сирко словно прочел мысли юнца.
- а ты не бойся, не тронут тебя волки.
- Жаль, они о том не знают.
- Я о том знаю - и тебе довольно.
Глаза атамана блеснули желтым. И выглядело это так... тут любые сплетни попомнишь. И про его братание с волками, и про то, что рожден он с зубами был, а выкормлен волчьей кровью... страшно...
А, плевать! Предательство страшнее волка, тот честно нападает, а эти из засады горло рвут.
Так что Митька еще раз все проверил и взлетел в седло.
К царю, как можно более спешно - к царю.