Она привыкла и смирилась, будучи неглупой. Но все равно - царапало по сердцу...
А как-то ее еще будущий муж примет? Жениться - одно, а любить? Будет ли у нее хоть иллюзия семьи? Доверия, уважения?
Ульрике было страшновато.
Один Георг был доволен. Ему уже пообещали охоту, подарили сокола, и сейчас они с боярином обсуждали какую-то особо прочную сталь... Мужские игрушки.
***
- Сколько им осталось?
- Дней десять пути.
Ежи Володыевский был спокоен. Ну, турки. И что? Видывали, еще и не таких видывали, и колошматили их в хвост и в гриву, да так, что бежали, тапки теряя. И пяти лет не прошло, как били они это войско на границе Польши. Ян Собесский тоже был спокоен. Чай, на чужой земле воюет, не на своей. А вот кого снедала тревога, так это Леопольда. Император расхаживал по кабинету, как тигр в клетке, блестя глазами.
- Их много, слишком много! Вы справитесь?
- На то божья воля, ваше величество.
А то чья же? Ежи спрятал в усах усмешку.
- Бить будем, постараемся выбить их отсюда, но войск у нас мало, ой, мало.
Леопольд недовольно сморщил нос.
Мало!? И что!? Он и так предоставил всех, кого только можно! Целых десять тысяч человек! Ополченцев еще пять тысяч. Немного, конечно, но сами они пришли не большим числом. А Польшу обороняли - и того у них не было!
- Я приказал рушить дома за чертой города. Вену они взять не должны, но под стенами могут простоять долго. И чем дольше, тем лучше. До зимы, например.
Поляки переглянулись. Да, если турки не взяли бы Вену до зимы, у них начались бы большие проблемы. Все-таки снабжение...
- Народ послушался. Они верят вам, государь.
- Да, мой народ верит мне. Но есть и те, кто не выдержит тягот осады.
- Примерно тысяч шестьдесят, - кивнул герцог Мельфи.
Раймондо Монтекукколи, назначенный недавно военным комендантом Вены, подходил к делу серьезно. Пушки были проверены и пристреляны, пушкарей гоняли в хвост и в гриву, склады спешно заполнялись...
- Я временно переберусь в Линц вместе с беженцами.
Леопольд объявил о своем решении - и ожидаемо увидел на лицах военных облегчение. Все-таки воевать лучше, когда никто высокопоставленный над душой не стоит. Пусть едет.
Леопольд считал так же.
Трусом император не был. Он просто искренне считал, что его жизнь намного ценнее, чем жизни и обычных горожан, и поляков, и русских, да и вообще - кого можно сравнить с ним? Он император! А эти... быдло и есть быдло. Бабы таких еще не одну сотню нарожают, а вот он...
Император - и этим все сказано. Он единственный, уникальный и незаменимый, вот!
Не ожидают же они, что император подвергнет свою жизнь опасности, словно простой солдат? А если с ним что-то случится, кому тогда командовать?
Кто тогда будет принимать решения, на чьи плечи ляжет тяжесть Империи?
У него даже детей покамест нет, дочери не в счет! Жена хоть и беременна, но будет ли сын? И вообще - сделать ребенка мало, надо его еще вырастить императором. А это - время, силы, и конечно, он должен оставаться в живых! Так что самому Леопольду его решение казалось весьма осознанным и взвешенным. А уж что там кто будет о нем думать - солнце не волнует, о чем размышляют червяки.
***
- Сколько ж можно?! Сидим тут, что в клетке!
Девушка, которая расхаживала по комнате, была красива. Синие глаза, темные волосы, впрочем две других ей не уступали. Романовская кровь. Три царевны - Катерина, девятнадцати лет от роду, Мария, семнадцати, и Феодосия - пятнадцати, были хорошими подругами.
- Кать, а что тебя не устраивает? - Мария была более разумна, чем сестра. Вот Катюшка отличалась более импульсивным характером, а Феодосия свой пока вообще еще не проявляла - мала. - Мы не просто так сидим - нас учат, к замужеству готовят...
- Вот! А если я замуж не хочу?!
- А кто тебе мешает? Иди в монастырь, чай, двери не закроют.
Катя топнула ножкой в дорогом сафьяновом башмачке. Жемчуга на нем было нашито столько, что три семьи год кормить хватило бы.
- Машка, ты не понимаешь? Я хочу замуж, но за того, кого сама выберу! А не Сонька! Не Алешка! Вот!
Мария прищурилась.
- Кать, а мы сумеем правильно выбрать?
- А что мы - глупее Соньки? Она, вот, вышла замуж за своего боярина - и живет с ним, не жалуется. Да и тетки...
Катерина и не подозревала, что мысли эти были аккуратно вложены в красивую головку неким Сильвестром Медведевым, и возмущалась вполне искренне. Сестры переглянулись.
- Ну... прислушивается-то Алеша не к нам, а к ней.
- Это несправедливо! Гадко!
- Кать, а что ты в делах государственных понимаешь-то? - Феодосия не насмешничала, но серьезность была хуже крапивы. И то сказать, учили их на совесть, а вот в текущие дела все ж не посвящали.