Джульетта слышала, как во время его речи жалкие отбросы человечества, кровожадные мегеры беспрестанно повторяли имя Поля Деруледе, но никто не восставал против него; большая, прекрасно оборудованная детская больница, дар гражданина Деруледе народу, была только что открыта и, без сомнения, давала ему право высказывать свое мнение. Даже суровые мантаньяры – Дантон, Мерлен, Сантерр – только пожимали плечами: ведь это – Поль Деруледе! Пусть себе говорит – сам Марат сказал о нем, что он не опасен!
Прекрасный голос Деруледе властно раздавался в зале суда. Но все его красноречие было напрасным – Шарлотту Корде приговорили к смертной казни.
В сильном возбуждении вернулась Джульетта домой. Боже! Что пришлось ей увидеть и пережить! Нет, скромной, полуобразованной провинциалке Шарлотте Корде далеко до Джульетты де Марни, в числе предков которой насчитывалась не одна сотня герцогов, когда-то созидавших Францию. Надо только дождаться удобного случая. Определенного плана у Джульетты еще не было, но она твердо помнила, что должна исполнить долг, а долг так сильно не вдохновляет, как ненависть или любовь.
Происшествие у дома Деруледе не было плодом заранее обдуманного намерения, но в последний месяц у Джульетты вошло в обычай ежедневно проходить мимо дома врага. Несколько раз она видела, как он выходил из дома. Как-то раз ей даже удалось рассмотреть через открытую дверь одну из комнат, а в комнате молодую девушку в черном платье, прощавшуюся с Деруледе. В другой раз она заметила Деруледе на углу улицы: он поддерживал ту же девушку на скользкой мостовой. Он даже взял из ее руки корзину с провизией и донес до дома. Какой рыцарь! И еще по отношению к горбатой девушке с грустными глазами и бледным, худым лицом!
Этот рыцарский поступок был совершен как раз накануне сцены, происшедшей у дома Деруледе, и побудил Джульетту к решительному шагу, в расчете на вмешательство Деруледе.
И вот она в доме своего врага. Пусть же Господь укажет ей, как поступать дальше!
ГЛАВА III
ВЕРНЫЙ ПЕС
Робкий стук в дверь прервал размышления Джульетты; Анна Ми пришла узнать, как чувствует себя гостья.
– Как вы добры! – прошептала растроганная Джульетта. – Я сейчас встану и выйду поблагодарить всех. Не скажете ли вы мне, где я?
– В доме Поля Деруледе… ой, гражданина депутата Деруледе. Он спас вас от толпы и успокоил ее. У него такой красивый голос, что…
– Вы его любите, мадемуазель? – неожиданно спросила Джульетта, почувствовав на глазах слезы.
– Конечно, люблю, – просто ответила горбунья, и выражение горячей преданности хозяину дома осветило ее лицо. – Он заботится обо мне. Он научил меня всему, что я знаю. Позвольте я помогу вам одеться.
И пока Анна Ми причесывала девушку и пыталась убрать все следы недавнего нападения, Джульетта гадала – какое положение занимает она в доме Деруледе. И, почувствовав легкую фальшь в учтивом обращении Анны Ми, Джульетта окончательно решила, что бедная горбунья влюблена в хозяина.
Когда туалет Джульетты был окончен, Анна Ми проводила ее в гостиную, где госпожа Деруледе и ее сын были заняты оживленным разговором. Поблагодарив старушку за гостеприимство, а Деруледе – за оказанную помощь, Джульетта пожелала вернуться домой, но Деруледе энергично запротестовал: для полной безопасности Джульетта должна остаться пленницей в его доме.
– Но мне необходимо вернуться домой и успокоить мою старую кормилицу Петронеллу! – возразила молодая девушка.
– Я сам успокою ее. Пусть она знает, что вы в безопасности и через несколько дней вернетесь домой. Где живет ваша кормилица?
– На улице Тебу, в доме номер пятнадцать, но…
– От чьего имени должен я успокоить ее?
– Мое имя – Джульетта де Марни.
Сказав это, молодая девушка пристально посмотрела на своего собеседника. Однако его выразительное лицо не сказало ей, помнит ли он это имя. Значит, она одна страдала все эти долгие десять лет, боролась со своей совестью, боролась с судьбой, а он… он даже не помнил имени человека, которого убил.
Деруледе ушел, а Джульетта осталась со старушкой. Вскоре к ним присоединилась и Анна Ми.
Раздражение Джульетты скоро прошло, и она чувствовала себя почти счастливой. Она так давно жила с Петронеллой в убогой мансарде, что теперь просто отдыхала душой в аристократичном доме Деруледе. Конечно, этот дом совсем не походил на дворец ее отца, но все же изящное убранство гостиной, серебро на обеденном столе, видневшимся за приоткрытой дверью, – все говорило о привычках к комфорту и изяществу, даже к роскоши, искоренить которые не удалось ни равенству, ни анархии.