Величайший урок истории в том, что, когда вспыхивают волнения, соглядатай не должен принимать ничьей стороны. Соглядатай работает только во имя одной справедливости, а символ справедливости — трон султаната, трон султаната сам по себе.
Если кто-нибудь из знатных или простонародья затеет заговор против трона, об этом необходимо доложить восседающему на нем. Это долг каждого. Но если предположить, что кто-нибудь из заговорщиков — знатных либо простолюдинов (последнее случается редко) — был облачен в сан правителя и получил власть, что делать соглядатаю в таком случае? Раз кому-то удалось отнять бразды правления у подлинного хозяина трона и взобраться на него, значит, последний был слаб. Как же он может утверждать справедливость, коли не в состоянии защитить самого себя!
Может быть, встанет вопрос: пощадит ли новое старое? Здесь, чтобы сохранить положение, можно поставить определенные условия, выполнение которых зависит от способностей соглядатая, его искусства проникнуть в суть скрытого, в тайное тайн человека. Пока человек чувствует, что есть глаза, которые видят в нем то, чего не видят остальные, и есть уши, которые слышат его так, как не слышат другие, он будет с опаской смотреть в эту сторону и тысячу раз отмерит прежде, чем сделает что-нибудь. Главный соглядатай Магриба напомнил нам, что двести лет назад случилось так, что тогдашний главный соглядатай был безмерно предан правителю страны. Его преданность перешла всякие границы разумного, и его возненавидели эмиры и улемы все до одного. Когда одному из эмиров удалось низложить правителя и занять его место, главный соглядатай не остался в стороне, а открыто выказал свою враждебность эмирам, хотя уже знал, что правитель убит. Этот неразумный человек принес несчастье многим людям. Образцовое поведение в таком случае — молчание и наблюдение за простым народом, чтобы он не вмешался в происходящую борьбу и не принял ту или другую сторону. Мы готовы предложить на этот счет тысячи соображений. Каждый из нас расскажет о них на другом заседании… Когда все успокоится и пойдет своим чередом, соглядатай начнет действовать и устанавливать весы справедливости. Кажется, мы снова вернулись к тому, с чего начали: что надо предпринять, чтобы народ полюбил соглядатая, несмотря на отвращение людей к тому, что он делает?
КАК СОГЛЯДАТАЮ ЗАВОЕВАТЬ ЛЮБОВЬ НАРОДА!
Особая черта великого соглядатая, непревзойденного соглядатая — способность овладеть любой профессией. По характеру своего ремесла он должен уметь обращаться с людьми всякого роду и племени, разными по своим характерам и занятиям. Настоящий соглядатай — это тот, кто сумел овладеть всеми профессиями, а это трудно, почти невозможно. Но что нам легко дается, то мы не ценим. Соглядатай должен быть угольщиком, когда разговаривает с угольщиками; знатоком благовоний, когда беседует с торговцами благовониями; разгневанным, когда слушает разгневанных; курильщиком гашиша, если подружился с курильщиками гашиша; ошибающимся, пока следует по пути ошибающихся; молящим о прощении, кающимся, когда отбивает поклоны среди кающихся, и довольным с довольными. Он должен уметь в мгновенье ока сменить выражение неприязни на выражение доброжелательности и быть убедительным в обоих случаях. Ему необходимо владеть замашками богатого с богатыми и уметь быть скромным с бедными, глупым — с глупцами. Если он в компании женщин, он должен знать, как завладеть их сердцами и слабыми умишками. Таким мы видим настоящего убежденного соглядатая. Наше главное мерило мастерства соглядатая — это широта его учености и познаний о людях. Чем больше соглядатай углубляется в науку, тем разностороннее и искуснее он становится, тем тоньше его умение постигать тайны мира и происходящего в нем. Конечно, этого невозможно требовать от каждого соглядатая. Посему мы утверждаем, что нет надобности, чтобы рядовой соглядатай изучал науки очень глубоко. Ему надо дать общее, но не поверхностное представление об истории, науке и искусстве. Изложение его должно быть ярким по форме и конкретным по содержанию. Для этого я подготовил специальные программы по всем наукам, над которыми работала человеческая мысль, чтобы преподавать их в наших школах, дабы мои люди усваивали их и расширяли свои возможности. Не удивляйтесь, братья мои великие соглядатаи, владеющие тайной вселенной, если я вам скажу, что молодой соглядатай из числа моих людей может вести спор с самыми маститыми учеными по самым специальным вопросам, не имея заранее никакого представления о предмете диспута. Его метод предполагает обладание острым и блестящим умом и умение, используя некоторые термины и мысли собеседника, облечь их в другую форму и оперировать ими так, словно они его собственные. Если у вас есть на этот счет сомнения, я готов представить такого соглядатая на ваш суд. Одно из дел, которые я намерен осуществить прежде, чем уйду из этого мира, состоит в том, чтобы каждый мой соглядатай достиг уровня, превосходящего тот, о котором я говорил.