Поразительные глаза Азагота сощурились.
– Тогда почему ты согласилась стать моей супругой?
Лиллиана не была уверена, что готова ему рассказать. На ум приходили ненамного более унизительные и оскорбительные вещи, чем попытка объяснить, что нахождение здесь было менее неприятным из двух ужасных вариантов.
– Сперва, почему бы тебе не рассказать зачем тебе это нужно?
Если сначала она думала, что у него холодный взгляд, то теперь глаза Азагота покрылись льдом.
– Очевидно, я желаю супругу.
– Но почему?
Он улыбнулся, такой же замороженной улыбкой, как и его глаза.
– Сколько тебе лет? – спросил Азагот, игнорируя ее вопрос.
– Скоро будет мой четыреста тридцать шестой день рождения.
Он с отвращением фыркнул.
– Так трогательно юна. – Его взгляд проделал долгое, оценивающие турне по ее телу, и Лиллиана ощетинилась. – И ты одела белое. Твоя идея? Или архангелы отправили тебя ко мне с видом девственницы приготовленной для вулкана?
Это он верно подметил.
– Это была не моя идея.
– Но девственница ли ты? – спросил Азагот, и вау, у него есть яйца не так ли. Нет, девственницей она не была – по крайней мере, не в одном из смыслов этого слова, но черт возьми, не собиралась дарить ему удовлетворение своим ответом. Пока Лиллиана сохраняла молчание, Азагот выругался. – Ты девственница, отвечай?
– Говоришь так, словно спросил, не таракан ли я. Насмешка звучала получше.
– Девственный таракан. – Его рот дернулся в усмешке. Что за странное чувство юмора. Азагот вернулся к своему столу и вытащил пакет из выдвижного ящика. Обернутая золотым шелком упаковка, была перевязана красным атласным бантом. Он протянул его ей. – Ты оденешь это.
Она не знала, что находилось внутри пакета, но с таким его отношением скоро узнает.
– У меня есть своя одежда, но спасибо.
– Твой багаж с Небес задерживается, – сообщил он, и Лиллиана заподозрила, что он имеет к этому какое-то отношение. – Так что, нет, у тебя нет одежды. Будешь носить, то, что я тебе дал.
Тогда ладно. Вопрос больше не состоял в том, понадобятся ли ей все тридцать дней, чтобы решить хочет ли она остаться. Вопрос был в том, как скоро она сможет отсюда выбраться. Если так будет продолжаться, она окажется за дверью уже через час. К черту хроногласс. Эктомия начинала казаться все лучше и лучше.
– Знаешь, что, – отрезала она. – Я одену то, что находится в этом пакете, если ты начнешь использовать такие слова как "пожалуйста" и "спасибо". И если перестанешь быть таким придурком.
Одна темная бровь приподнялась.
– Невинный маленький ангел показывает зубки, – мечтательно произнес он. – Мне это нравится.
Лиллиана стиснула зубы.
– Хорошо. Теперь может ты покажешь мне мою комнату?
– Нашу комнату, – поправил Азагот наслаждаясь происходящим. – С этого дня мы делим кровать. Мы делим все.
***
Азагот не был уверен, что и думать о удивительном ангеле, появившемся на его пороге, но он был абсолютно уверен, она оказалась здесь не по своей воле. Азагот мог бы поставить на кон свои жемчужно-белые клыки, что ее заставили связать с ним свою судьбу. Он мог бы поклясться, сделка была преподнесена как «выбор».
"Ты можешь сделать то, что мы "советуем", или же твоя жизнь станет сущим адом".
Слова, произнесенные ему архангелом Габриелем, звучали в его ушах, как будто это было вчера. Да, то, что архангелы назвали "выбором", больше походило на удар молнии в направлении, в котором, они хотели, чтобы ты пошел.
Когда он ждал реакции Лиллианы на его сообщение, он внимательно окинул ее взглядом. Ладно, возможно дважды, потому что, черт побери, она была прекрасна.
В отличие от большинства ангелов, которые приходили к нему, Лиллиана никоим образом не смахивала на маленькую или нежную особу.
Она была похожа на женщину, которая могла постоять за себя в физическом бою с ним, а потом расплыться лужицей в экстазе, когда бой окончится, и он окажется между ее ног. Он обожал это в женщинах.
Кроме этого, у нее было много других достоинств.
Длинные, пушистые ресницы обрамляли глаза цвета чистейшего янтаря, а хорошо очерченные черты лица были неподвластны возрасту.
Женщина-ангел была высока, стройна, с плавными изгибами во всех нужных местах, а также подтянутыми мышцами, придававшими ей ауру воинственной амазонки.
Ее каштановые волосы струились по тонким, но сильным плечам, и он задался вопросом, были ли они такими же шелковистыми на ощупь как казались.