***
Под ногами Драко шуршали первые опавшие листья. Юноша приближался к замершей фигурке на качелях со смешанными чувствами обречённости и недовольства, но все их скоро затмило изумление: Драко увидел, что Карминтея, чуть шевеля пальцами, заставляла расти и закручиваться вьюнок, цепляющийся за оголённый корень дуба. Беспалочковая магия! Заклятье, конечно, не очень сложное, но девушка сквибом не была, колдовать умела. И почти тут же Драко изумился: насколько же тонки её пальцы, почти прозрачные, настолько они хрупки и бледны.
Она, конечно, слышала его неровную поступь, то, как обувь на прочной подошве приминает траву. Вьюнок перестал искриться и замер: магия больше не заставляла его закручиваться и раскидывать в стороны светлые листочки. Карминтея поднялась, обернулась к Малфою, приветственно и вежливо поклонилась – как велено традициями. Но головы так и не подняла, ей будто и вовсе не было интересно: кто же стоит перед ней.
– Я рада приветствовать вас.
Драко почти машинально повторил поклон, не переставая удивляться: да она же крошечная! Отец говорил, ей восемнадцать, девушка всего на год младше самого Драко, но не достаёт ему и до плеча. Потом он заметил в разрезе мантии одежду в тон и туго застёгнутый пояс для волшебной палочки.
– Я рад видеть вас, – он ответил и замер: что ещё сказать? Он, ожидавший увидеть имбецилку без зачатков магии, не мог оправиться от шока. Юноша всё разглядывал её лицо, с такой же прозрачной кожей, как и на пальцах, через неё были даже видны крохотные тонкие сосудики на щеках – розовато-красные, на тонких веках – синеватые. От неё веяло тоской и печалью, а вьюнок у подола раскачивался на ветру, окрепший, насыщенный волшебством.
Карминтея спасла положение и спокойно предложила:
– Пройдёмте к нашим родителям. Вы не откажите в любезности представить мне ваших отца и мать?
– Что вы, я не посмею поступить иначе, – он предложил ей свой локоть – так было принято. Драко и сам не понимал, почему вдруг стал вести себя так утончённо, в чём была причина, он же не привык так держать себя, так разговаривать. Может, дело было в сдержанности его собеседницы?
Девушка коснулась его руки. Прикосновение было таким лёгким, таким малоощутимым, что Драко и не почувствовал бы его, если б не видел узкую ладонь на своём локте. На узеньком безымянном пальчике ободок кольца с крошечными эмалевыми вставками – синими незабудками.
Она шла не медленно, но как-то особенно плавно, степенно, так что и Малфою пришлось подстраивать свои шаги под её темп. Но ему всё хотелось ускориться: юноше было неловко под взглядами старших волшебников, да и ветер, казалось, вот-вот рассыпет его невесту на тысячи маленьких пылинок.
– Пройдёмте в дом, – ослепительно улыбалась Далия Бимендроп, женщина значительно старше Нарциссы, но всё ещё обаятельная, – а то здесь царит такой ветер!
Карминтея всё ещё держалась за него. Было бы грубо стряхнуть эту маленькую руку. Даже бессердечно. Драко видел: отец изменился в лице и повеселел, когда увидел, что у невесты его сына всё же есть своя волшебная палочка. Всё оказалось даже лучше, чем он предполагал! Родители перешучивались и, кажется, совершенно оттаяли, уже начав по дружественному простовато обращаться друг к другу. Дети ушли за ними в молчании, неспешно, как если бы были покрыты слоем искрящегося инея.
Обеды в семьях чистокровных и важных волшебников обычно были роскошными и серьёзными. Но, видно, этот обед станет исключением. Драко вежливо отодвинул стул для девушки, помогая невесте удобнее сесть. Его всё не отпускало состояние неверия. Как во сне. Ему, возможно, было бы проще, если бы и Малфои, и Бимендропы были менее приветливы друг с другом: тогда было бы очень честное ощущение деловой сделки. Драко же ясно видел, что родители Карминтеи уже немолоды, возможно, они поздно сошлись, а теперь просто не могут иметь детей. Наследника нет, но есть наследница. И, кажется, будущий муж вполне соответствовал требованиям. Этим и объяснялась их радость.
Карминтея почти ничего не съела. Драко кусок в горло не лез. Он отказался от супа и от закусок, и даже к вину почти не прикладывался: он не хотел опьянеть и подвести отца.
– ...я покажу вам, Люциус, теперь это возможно – вы наш будущий родич, идёмте! Сосуд этот передавался в нашей семье из поколения в поколение, у него совершенно необычайные свойства.
– Я буду рад взглянуть на это чудо, Огюст.
Говорили отцы.
– Я помню, что в моё время мантия невесты должна была окрашиваться в цвета родового герба. В чём выходили за вашего супруга вы, Нарцисса?
– Ах, этого было так давно!.. Нет, моя мантия и платье соответствовали моде того времени, но...
Делились воспоминаниями матери.
Вдруг Карминтея замедлила шаг. Драко пришлось последовать её примеру – он и после обеда предложил ей локоть, хотя никакой особой причины для этого не было. Но вдруг ручка девушки соскользнула с сукна его костюма.
– Драко, – проговорила она, впервые встретившись с ним взглядом, – полагаю, вы не в восторге от... нашего положения. Я разделяю Ваше настроение. Но я покорна родителям и не хочу их огорчать.
Драко думал, глаза девушки будут голубые или серые. Может, зелёные. Но он не угадал: удивительно светлые карие глаза, прямо орехового цвета, с золотистыми крапинками у чёрного зрачка скрывались под полуприкрытыми веками. Взгляд девушки, печальный и смирённый, был одновременно решительным и смелым.
– Я также не хочу огорчать ни мать, ни отца, – сказал он. Ему даже показалось, что его слова стали рассеиваться и раздваиваться, как эхо. Безжизненное, безвольное.
Она кивнула, продолжая смотреть в его лицо.
– Я думаю, будет честно выяснить это сейчас: я буду вашей женой, но полюбить вас не смогу.
И она пошла дальше по коридору, по следу скрывшихся за поворотом взрослых магов. А Драко всё стоял как дурак и не мог понять: что же он чувствует? Он и сам не был рад предстоящей женитьбой, ещё сегодня утром ему было тошно об этом думать. Но он заправился тоской этой хрупкой девочки, поддался каким-то неочевидным и несчастливым думам... Её лицо, её глаза не выражали отвращения. Злости – тоже. Но сказанные ею слова оставили какое-то горькое послевкусие, которое юноша просто не мог ничем перебить.