Глава 22.
Под парадной мантией, довольно скромной по меркам отца, тело облегал костюм. Запонки с гербом рода то и дело цепляли ткань подкладки. Нарцисса заботливо поправляла его волосы.
– Очень отросли, сынок, не хочешь их завязать в хвост?
– Они ещё недостаточно длинные для такого, – ответил Драко и мягко отстранил руки матери, – нам уже пора.
В гостиную вошла Карминтея, поправляя причёску. Русые вьющиеся волосы были закручены в жгутики и уложены на затылке, несколько прядей свободно спускались на узкие плечи. Одна из жемчужных заколок держалась плохо – она упала и ударилась о пол с глухим звуком.
– Давай я сделаю, милая, – Нарцисса тут же подозвала заколку магией и оказалась возле волшебницы. – Где она была, здесь? Вы точно хотите идти в мантиях? Там же так тепло.
– Будет не так уж и тепло, – ответила девушка. – Они хотят праздновать на открытом воздухе.
Под зелёной мантией её тонкое тело было окутано лёгким бежевым платьем, вышитым бисером и жемчугом. Из-за него и из-за мягких черт лица колдуньи мантия смотрелась иначе. Малфой ухмыльнулся и посмотрел в небольшое зеркало над резным комодом, где он, в подобной же мантии и в тёмном костюме, казался мрачным и угрюмым. Не спасала даже улыбка. Впрочем, она не была искренней. И, если говорить откровенно, он всё ещё был настороже.
Они так окончательно и не вернулись в Малфой-мэнор. Гостили у родителей по несколько дней, то в доме Малфоев, то в Брасспланте. Драко думал, что его отношения с Далией и Огюстом станут лишь напряжённее, однако на деле всё оказалось совсем не так. Возможно, на это повлияла Карминтея. Что именно она им сказала, он не спрашивал. Может, это касалось только их семьи или же... потери ребёнка. Об этом они больше не говорили. Хватило первого времени, когда она вся истончилась до прозрачности и её рассеянный, потерянный вид рвал невидимые струны в груди, и любая попытка поговорить о том, что случилось, угрожала полным упадком духа.
Достаточно было тех слов, что уже были сказаны.
– Сын.
Подозвал его Люциус. Драко поборол в себе желание проигнорировать негромкий голос. Детская обида ещё не прошла, напротив, она прочно укрепилась в его душе. Но он старался не показывать этого.
– Да, – он подошёл к арке, в которой стоял его отец, и понял, что на этот раз всё не закончится просто ничего не значащими словами.
– Там будут журналисты? – спросил Люциус с деланным безразличием.
– Нет. Территорию оградят от любопытствующих барьером. Там же недалеко ещё и деревня магглов.
– Что ж, ясно.
Они смотрели, как Нарцисса накручивает на пальцы русые пряди Карминтеи и шепчет заклинания, заставляя их лучше виться. Драко же признался себе, что общество отца тяготит его меньше, чем должно бы.
– Я... хотел бы объяснить тебе, почему... – Люциус замолчал, но ненадолго. – Я знаю, что не был прав, я судил слишком резко, не пытаясь выяснить причину твоего поведения, мотивацию твоих поступков. Я действовал слепо. И я недооценивал тебя, сын. Я прошу за это прощения.
Драко еле совладал с лицом. На его памяти отец извинялся нечасто, а когда делал это, то будто выплёвывал слова, как змея плюётся ядом. Сейчас же он говорил очень... смиренно.
– Но я хочу, чтобы ты знал. Для меня всегда самым важным была семья. Мои отец и мать, когда были живы, ты и твоя мама. Всегда. Я взял на себя ответственность решать за тебя, и это было неправильно, но я хотел сделать как лучше. Лучше для тебя. Я полагал, что ты недостаточно зрел для принятия таких решений. А теперь я думаю, что мой сын может сам постоять за себя и свою семью. Ты достаточно вырос, чтобы решать самому и заботиться о своей жене. Мы с матерью не будем вмешиваться в твои дела, так мы решили.
И Люциус сделал неловкое стеснённое движение. Драко, конечно, всё понял, и преодолевая ту же неловкость, обнял Люциуса. Руки отца напомнили ему о том времени, когда Драко был ребёнком, и обида истаяла. Они отстранились друг от друга, Люциус дружественно похлопал его по плечу
– У меня есть просьба, – сказал Драко, поправляя манжеты рубашки.
– Да, сын?
– То соглашение или договор, помнишь? Который был заключён между нами и Бимендропами? Того, что касался моего союза с Карминтеей. Можно ли его как-нибудь аннулировать?
Люциус будто удивился.
– Он уже аннулирован. Бимендропы сами выступили инициаторами разрыва соглашения. Я был уверен, что вы с Карминтеей поговорили с ними об этом.
Нет, он сам об этом не знал. И да, Карминтея дошла до этих мыслей много раньше своих родителей и своего мужа. Она наверняка говорила с матерью о договоре, о том, что Бимендропам в конечном итоге надо выбрать: их планы о передаче наследнику-внуку своего наследия или их дочь. Драко не был уверен, но едва ли то, что произошло с девушкой, могло оставить равнодушными её родителей. Она их единственный ребёнок, в конце концов. Сердце Далии, тёплое материнское сердце, не стало бы причинять боль и неудобство своему настрадавшемуся ребёнку. Не теперь.
– Всё, да? Я готова. Нам нужно идти, – несмотря на свои слова, Карминтея не перестала беспокойно трогать свои волосы.
Нервничала, наверное. Впервые она была приглашена на свадьбу приятелей.
– Да, пойдём. Мама, папа, мы будет дома поздно.