Матье. Эй!
Давид оборачивается к Матье.
Давид. Что ты здесь делаешь?
Матье. Танцую!
Давид. Какой умный ответ!
Матье. По вопросу и ответ!
Давид. А ты не мог побриться дома?
Матье. У меня перегорела бритва!
Давид (возмущенно). Значит, ты бреешься моей?!
Матье. О да!.. если только ты еще будешь здесь…
Давид. Ну знаешь!
Продолжая бриться, Матье подходит к столу. Он выключает бритву и начинает перебирать рогалики.
Матье (о рогаликах). Ты брал их в морге?
Давид. Что-что?
Матье. Судя по тому, какие они твердые, смерть застала их в пять утра!
Давид. Послушай, парень…
Матье. Есть три выпечки: в пять утра, шесть пятнадцать и семь тридцать! (Указывая на рогалики.) Тебе сбагрили остатки пятичасовой, папаша!
Давид. Ну и…
Матье. А сейчас без десяти девять.
Давид. Но сегодня суббота!
Матье. Ну и что?
Давид. Можно и поваляться, знаешь?
Матье. Так, значит, ты петушок, возвещающий завтрашний день!
Давид. Кто я, кто?
Матье. Петушок!.. Ах, папаша! Сколько неоконченных симфоний на фальшивой ноте остывшего рогалика!
Давид. А ты не лезь в чужие дела!
М а т ь е. Оригинально сказано!
Давид. Во всяком случае, ясно-понятно!
Матье. Ясно, но глупо! Хочешь, я дам тебе совет? А то еще два дня, и будет поздно!
Давид. Почему?
Матье. Уезжаю в Монреаль!.. В понедельник. (Достает из кармана письмо и кладет на стол.) Вот! Получил с утренней почтой! От Бетси! Контракт от Юго Ламартина… и билет на самолет!
Взяв письмо, Давид пробегает его глазами.
Давид. Какой удар для твоей мамы!
Матье. И нет в утешение хотя бы горячего рогалика!
Смотрят друг на друга. Оба расплываются в дружеской улыбке. Пауза.
Давид. А жаль, что ты уезжаешь! У нас наверняка нашлись бы темы для разговора!
Матье. Вполне возможно!
Давид. Заметь… ничто не потеряно! Когда вернешься…
Матье. О да!.. если только ты еще будешь здесь…
Давид (глядя Матье в глаза). Я буду здесь!
Матье (обрадовавшись). Правда?!
Давид. Послушай, мой милый! И заруби себе на носу: когда я что-то говорю…
Из спальни в прозрачном пеньюаре выходит Леа и останавливается на верхней площадке. Медленно протягивая левую руку, она плавно опускает кисть, желая показать кольцо на пальце, подаренное ей Давидом. Повернувшись лицом к Леа, Матье и Давид смотрят на нее с крайним изумлением, особенно Матье, который подходит к лестнице.
Леа (широко улыбаясь). Мне снился сон, что я обокрала ювелирный магазин!
Матье (прикидывая). А-а!.. Это чертовски хорошая примета!
Она медленно спускается с лестницы, вытянув кисть руки ладонью вниз.
Леа (продолжая спускаться). Мечтайте! Мечтайте!.. И что-нибудь непременно сбудется…
Она сошла с лестницы и, стоя лицом к Матье, подносит к его носу руку, чтобы он рассмотрел бриллиант. Но он, не замечая кольца, думает, что она просто ждет от него поцелуя. Со всей серьезностью он целует матери руку, глядя на нее восхищенными глазами.
Матье (не отрывая глаз от Леа). Давид!.. Скажи этой девчонке от моего имени, что она чертовски мила!.. А то мне это не позволяет Эдипов комплекс.
Давид. Послание от твоего сына, милая: он сожалеет, что он твой сын.
Леа (к Матье). Ни о чем не сожалей, дорогой… Я ужасно дорогостоящее предприятие. (Снова демонстрирует бриллиант, поднимая руку к самому носу Матье.)
Матье. Не хватало еще, чтобы ради тебя разорялись мужчины!
Леа. И разоряются, сокровище мое, разоряются! (Подносит руку с кольцом к самому носу Матье, который по-прежнему, не замечая бриллианта, еще раз целует Леа руку.) Даже если это и не сразу бросается в глаза!
Матье, не понимая намека, считает уместным рассмеяться над шуткой, но делает это без большого убеждения. И поскольку Леа продолжает выставлять свой бриллиант напоказ, Матье, окончательно сбитый с толку, продолжает целование руки. Леа быстрым шагом направляется в ванную.