Встреча и выбор
- Ро, не думаю, что я готова, - обречённо прошептала идущая за женщиной в короне девушка. За азаманками неотступными тенями следовали их стражи-дагонаты. Длинноногие могучие создания без труда поспевали за стремительным шагом решительной особы и плетущейся за ней девушки.
- Вздор, - фыркнула предводительница, - я показала тебе всё, что нужно. Будет непривычно и болезненно, но потом, если нужно, Картаних исцелит тебя.
За спиной раздалось согласное урчание:
- Как велит аман Аз’Ролкаш, - дагонат в изысканно украшенной броне на ходу склонил голову пред волей предводительницы.
- Пока у меня нет дочери, ты – дитя моей кровной сестры – первая и единственная наследница, - взгляд Аз’Ролкаш, брошенный из-за плеча, был пронзителен и тяжёл, - если со мной что-то случится, ты займешь место аман, иначе Полумесяц содрогнется от той свары за власть, которую затеют высокие дома. Наш род стар и могуществен, никто ещё не осмеливался бросать нам вызов.
Девушке нечего было возразить – всё это она прекрасно знала и сама. Но принесение себя в жертву на алтарь благополучия страны от того не давалось ей легче. По крайней мере, таковым виделось ей грядущее испытание, к которому настойчиво вела её тётя.
- Правда прежде правящий род и не пресекался, сохраняясь в лице только двух женщин, а если нас не станет, многие прольют кровь, что бы основать новый, - с горечью добавила аман, - Этри… прости, но так действительно нужно.
С этими словами, страж Картаних, повинуясь едва заметному жесту Аз’Ролкаш, распахнул крепкую деревянную дверь, перед которой они остановились, и втолкнул девушку туда, захлопывая за ней тяжёлую створку. Дёрнувшийся было за своей хозяйкой, второй, облачённый в белое, дагонат был остановлен пронзительным взглядом правительницы:
- Знай своё место, - голос её был властен и обжигающе холоден – в нем не было и намёка на искру тепла, с которой аман говорила со своей племянницей, - займёшься ею позже, выведешь, поможешь подготовиться и прийти в себя.
Дагонату оставалось лишь склониться перед владычицей.
- Пусть попробует справиться сама, Акар, - чуть мягче добавила она, и кивком подозвав своего стража, удалилась, оставив застывшего у закрытой двери дагоната.
Она знала, что Акаразту не осмелится пойти против её прямого приказа. Никто не осмеливался.
Когда Аз’Этрисс, направляемся тяжелой рукой Картаниха, ввалилась в комнату, множество мужских взоров тут же скрестились на ней. Малодушно прижавшись спиной к прохладной поверхности двери, она исподлобья рассматривала их в ответ.
Они сидели вдоль стен полукруглой комнаты, прямо на полу. Кто-то сидел прямо, привалившись к стене, кто-то лежал на полу, толи без сознания, толи во сне. От массивных ошейников каждого расходились почти незаметные резонирующие волны, не позволяющие скованному использовать магию, если тот таковой обладал. Закреплённые в поднятом положении, руки едва позволяли пошевелиться. Кандалы на ногах были спаяны вместе, тяжелая цепь тянулась к кольцу в полу, вмурованному туда много столетий назад. Это был древний зал для ещё более древнего ритуала.
Откашлявшись Аз’Этрисс вышла на середину зала и сказала:
- Вы удостоены привилегии быть отобранными для обряда крови. Жизнь тех, на кого я укажу – моя воля, мой каприз. Те же, что не будут избраны, примите свою долю с честью, отправившись в объятья своих богов.
Отточенные безупречные фразы, произносимые до неё в этом зале тысячи раз. Ответом ей служили лишь едва слышный звон цепей, злые взгляды исподлобья и тоскливое завывание ветра за широкими окнами. Ветер – одна из причин, по которой это место называли Анфиладой Плача. Но не единственная.
Аз’Ролкаш говорила, что часто мужчины принимают свою судьбу бесславно, стеная и умоляя пощадить их. Рассказывая, аман презрительно кривила губы, считая такое поведение недопустимым.
- Важна не только стать. Смотри на их первую реакцию, она многое скажет том, кто перед тобой. Ты не понесёшь смелую и сильную дочь от гнилого семени труса. Выбирай с умом, самого безупречного.
Этри впивалась взглядом в сидящих вокруг пленников, но ни один из них не проронил ни едного звука. Они не смотрели на неё, предпочитая буравить взглядом пол, или бросать взгляды на того, кого азаманка сразу определила лидером всего отряда. Он выделялся не шириной плеч, и не ростом - в зале были настоящие гиганты, явно избранные воины, лучшие из лучших. Это было видно по гордому развороту плеч, по осанке, которую не могли затереть оковы и ошейник. Даже сидя на полу он ухитрялся смотреть на неё свысока, как на моль мельтешащую у него перед лицом. Не сказать, что её это радовало, под этим взглядом она сама неосознанно распрямила плечи и вздернула подбородок повыше, но ей импонировали его бесстрашие и спокойная вера воинов в своего командира.