Лучшим выходом в сложившейся ситуации было довериться профессионалу и не делать лишних движений.
Додумать я не успел, док зашептал:
– Ты пока полежи, разберись в себе и прими решение. Хочется, чтобы ты и мне и себе помог, а не вредил. А я тем временем пробегусь по клинике. Дела не ждут, да и ты у меня не один. Как только освобожусь, сразу к тебе вернусь…
Убежал… А я остался размышлять о своей нелёгкой доле. Начал с воспоминаний об аварии.
Что-то у меня в подсознании твердило, что бяку мне подстроили недоброжелатели. Уж слишком явные у меня воспоминания о сопротивлении руля и грубом удушении. А ведь со мной в машине никого не было, я всегда тщательно просматриваю салон перед началом движения. С войны осталась привычка.
Я понимал, что моё годовое пребывание в коме сотрёт все следы, растворит подозрения, и потом будет никак не отомстить виновнику моей беды. А значит, затаившийся враг в моём окружении останется и дальше, и ещё неизвестно, кто станет его будущей жертвой. Хорошо, если его злоба была направлена лично против меня, а если против моих родственников тоже? Ради сестёр я готов и последний год потратить, коль уже на то пошло, но крысу в нашем окружении отыскать. Так что у меня имелся существенный повод не подчиниться господину Синицыну. Но он же был и огромным минусом. Потому что два месяца реабилитации тоже не дадут мне провести расследование. А потом – сколько мне останется? И в каком я буду состоянии?
М-да… Лучше поваляться в полном мраке…
И тут я вспомнил пережитое мною в мире «Тетриса». А что, если не уходить оттуда? Застрять где-то там, успев отойти как можно дальше от своего «персонального» аквариума? Если я правильно понял, то там я почти бессмертен, не нуждаюсь в воде и пище и получаю возможность путешествовать в любом направлении. Другой вопрос: что будет, если мир бесконечен и я не смогу добраться до его края? Или до чего-то, что сможет развеять мою скуку. В таком случае можно и в самом деле повредиться рассудком от тоски. Не лучше ли тогда просто валяться в состоянии комы?
Я пытался понять, что представляет собой мой недавний игровой кошмар – вариативные порождения моего больного мозга или иную разновидность ухода из действительности. И если решаться, то следовало хорошенько все обдумать. Опять-таки, вдруг у меня не будет другого варианта? Я тут перенапрягусь, тело останется в коме, а сознанием так и продолжу в течение года метаться под падающими на голову «болванками? Стопроцентное сумасшествие! Ведь если подумать (и оставить пока в стороне подозрение, что мир «Тетриса» выдуман больным воображением), то некоторые «Тетрисы» с застывающими и быстро растущими пирамидами – это не брошенные игры, а скорей всего итог умственного расстройства игроков или их полной смерти. Не случится ли подобное и со мной?
Следовало как-то осмотреться в новом мире, пусть и порождённом кошмаром. В идеале, хорошо бы ещё разок попробовать проскользнуть наружу, но не сразу свалиться за борт и вниз, а остаться на верхнем торце аквариума. Подсмотреть саму технологию возникновения чуда, а потом ещё и по окрестностям оглядеться, вдруг с высоты удастся рассмотреть что-то интересное. Но для этого придётся ещё и с доктором изначально договориться. Ведь чем медленнее будет вестись игра, тем легче мне будет выбраться из игрового поля.
И вот тут на первый план выходил неразрешимый, казалось бы, вопрос: а как именно можно будет договориться с Аристархом Александровичем? Он и так моё «да» или «нет» скорей по наитию угадывает, чем по несуразным конвульсиям. А тут до него следует донести целую сложную фразу:
«Не торопитесь, дайте мне два дня!» Даже один день.
Но еще не факт, что я не буду мешать выздоровлению, убежав далеко от своего «Тетриса»…
Но ведь психиатр не просто умный, а гениальный дядька! Может, он сам догадается высказать нужные предположения? Если так, то мне останется подтвердить сказанное. Получится у нас беседа или нет?
Не попробуешь – не узнаешь.
Глава 7
А «Тетрис»-то – не одинок!
До очередного визита главврача в мою палату я успел выспаться. А судя по некоторым ощущениям, меня и покормили, и напоили, и массаж против пролежней сделали. Страшно ощущать себя беспомощным, так что теперь я прекрасно понимал парализованных людей и их желание скорее распрощаться с этим подобием жизни.
Но в себе я совершенно не сомневался: обязательно выживу, выздоровею и встану на ноги. Причём эта уверенность основывалась не только на моём врождённом оптимизме, тяге к активной жизни и уверенности в собственном, пусть пока и непослушном, теле. У меня были предчувствия, что все мои проблемы – временные, не стоит на них зацикливаться, а надо просто набраться терпения и ждать.