Сообщник, рыцарь по натуре, не сказал ни слова, только получил защемление челюсти, так как все время скачек простоял с крепко сжатыми зубами.
Теперь в Тиволи все по-другому: жетоны выходят из употребления и игра ведётся на обычные, обиходные монеты. Хотя и случается, что человек бросает в пасть Молоха живые деньги, а высыпается ему какое-то барахло, которым можно в лучшем случае заплатить за пиво.
Пратер
Со стыдом вынуждена признать, что понятия не имею, как выглядел Пратер тридцать лет тому назад. Сейчас у него совсем иные пропорции, чем у Тиволи. На большей, чем в Копенгагене, площади залы игральных автоматов занимают значительно меньше места и не бросаются в глаза издалека, а основу развлечений составляют наводящие ужас механизмы, в которых пассажиры передвигаются преимущественно вниз головой. Мне лично доставляет удовольствие мысль, что не я сижу на этой штуке.
Зато никаких расходов не требуется, так как вход в парк свободный. Платить нужно только за явное и горячее желание повисеть головой вниз, так чтобы дух захватывало. Дело вкуса и пристрастия.
Залы игр, собранные в одной части парка, располагают великим разнообразием автоматов, деньги там меняют в обе стороны, и к тому же обслуживающий персонал подаёт бесплатную выпивку в виде вина и пива. Как я ни люблю Тиволи, все же с большой печалью вынуждена констатировать, что там запрещено даже входить внутрь с напитками или едой, однако я попытаюсь это заведение оправдать. Видимо, слишком часто игроки проливали друг другу пиво на спину…
Во всяком случае, с этой точки зрения Пратер имеет решающее преимущество.
Информация в последний час: в Тиволи уже можно входить с чем хочешь.
Разумеется, автоматы есть и в казино.
(А также в кафе, на паромах, в вокзальных залах ожидания, в различных игральных салонах и вообще где попало. Однако я не на всех играла, по разным причинам. Больше всего мне понравился один, на пароме Свиноустье — Копенгаген. В этот аппарат можно было бросать шведские и датские кроны, которые как раз у меня имелись, но, к несчастью, я оказалась в компании своего кавалера, который азарт на дух не выносил. Одного его взгляда хватило, чтобы у меня парализовало руки, и мне оставалось лишь бросать на любимую технику тоскливые и жалобные взгляды, но не жетоны.
Если кому-то интересно, от неподходящего мужчины я сразу же после этого избавилась.).
Автоматы в казино представляют собой целую эпопею.
Нет, что я говорю! Не целую. Это сами казино — целая эпопея, а автоматы — только часть её. Правда, весьма существенная, если они есть даже в Монте-Карло, не говоря уже о Лас-Вегасе.
Автоматы как таковые
В нашей дорогой Польше они появились одновременно со сменой общественного строя и сразу же вызвали у населения живой интерес.
Кажется, первым местом, в котором народ смог до них дорваться, было прежнее кафе «Стылева» на углу улицы Кошиковой и площади Конституции, сейчас… Господи, что же там сейчас? Ах да, магазин «Хортекс».
Вот склероз, чтоб мне дома не ночевать!
И в этой прежней «Стылевой», которая к тому времени, возможно, уже сменила своё название, на втором этаже стояли три автомата, окружённые толпой разгорячённых игроков. Сразу скажу, что толпился там отнюдь не цвет и гордость нации, если, конечно, не считать цветом нации пролетариат, в то время осуществлявший достойную сожаления диктатуру. Автоматы были уже модифицированные..
Минуточку, тут нужно вернуться обратно в Тиволи. Я забыла сказать, что самые старые механические автоматы позволяли вбрасывать в себя только по одному жетону, не давая тем самым повышать ставку, и лишь позднее появились разные усложнённые устройства, допускавшие большую свободу в этом плане. Наши автоматы из «Стылевой» разрешали вбрасывать до пяти жетонов, что вышеназванным народом было оценено как пятиместное устройство. Пять личностей толкались у одной машины, каждая бросала по одной штуке, а иногда, в порядке исключения и после многочисленных скандалов, кому-то разрешалось бросить два или даже три жетона.
За справедливостью крайне сурово следили и судорожно её придерживались не только игроки, но и целое стадо разгорячённых зрителей, сидящих у игроков на шее. Гневные крики типа «Не правда, это не он! Это тот с усами! Тот в красном шарфике! У той пани было два! Эй ты, отвали, ты бросил один!» и тому подобные звучали беспрерывно.
Между нами: «та пани» — это я.
Был там один любитель — знаток механизмов, как правило лично дёргавший за рукоятку, против чего никто не возражал, ибо он освоил самый выгодный способ дёрганья. В большинстве случаев автомат ему платил, чем, несомненно, и объяснялась необычная уступчивость общества, отказывавшегося от собственноручного развлечения. Дело в том, что автоматы довольно скоро стали прилично раздёрганными, поскольку неопытные и страстные азартные игроки вкладывали в дёрганье всю силу, сотрясая оборудование до основания, а уж бицепсами их Господь не обидел.