Не успел Эдик ответить, как подоспевшая к столу официантка, одетая как распутная школьница, протянула ему меню из твердой, матово-черной бумаги прямоугольной формы.
- Jecurmors моему гостю, - неожиданно скомандовал Камил, и официантка незамедлительно удалилась, поспешив принести заказ, - Я угадал? - поинтересовался он, обратившись к Эдику и расплываясь в самодовольной улыбке, - Я поспрашивал... ну... как поспрашивал, мне все рассказали. Больше всего в этих рассказах меня заинтересовало то, - он ткнул в Эдика пальцем, - что ты непревзойденный игрок. Ах! Ну где же мои манеры? Эдуард - Аннабелль, Аннабелль - Эдуард.
"А при свете дня, наверное, просто Аня", - мелькнуло в голове Эдика, пока Камил представлял их друг другу.
- Приятно познакомиться Эдик, - Аннабелль едва заметно наклонила аккуратненькую голову, - Мне называть тебя Эдуард или можно Эдик? - спросила она волнующим голосом.
Он натянул на лицо задорно-легкомысленную улыбку, как бы говоря ей, что обладательница такой внешности вправе называть его как ей заблагорассудится.
Хотя в далеком детстве Эдик до ужаса ненавидел свое имя, так неудачно рифмовавшееся со словом "педик". Все обладатели острого и не очень ума никогда не упускали возможности подразнить его и подшутить над ним. Дело было не только в имени. Эдик был очень красивым мальчиком и другие ему немного завидовали, потому, старались обидеть, и им удавалось, ровно до момента, пока Эдик не осознал, что его внешность, сильно ненавистная одним, очень импонирует другим, а именно, представительницам прекрасного пола - девушкам и женщинам. Да что там - даже бабушки, за одну только внешность, были готовы признать его законным внуком. С годами черты его лица приобретали мужскую суровость, но продолжали нравиться девушкам все больше и больше. Темные волосы, янтарные глаза, правильные прямые черты лица, узкая и угловатая челюсть, обрамленная трехдневной щетиной, позволяли с непринужденной легкостью добиваться любой девушки и всего остального. Порой, доходило до того, что ему не приходилось произносить ни слова, и девушки сами вешались на шею с решительной готовностью отдаться ему целиком и полностью.
В те секунды пока Эдик и Аннабелль обменивались понятными им одним взглядами, Камил чувствовал себя совершенно неуместным. Это ощущение, испытанное им впервые, явно пришлось ему не по душе и он, потянувшись к низкому столику со столешницей из толстого стекла, вынул сигару из деревянной коробочки и головкой поднес ее ко рту Аннабелль.
- Вот, возьми, - выдавил он почти обиженным голосом, - займи рот, а то больно много болтаешь, - забыв обрезать сигару, он взял со стола, усеянного всякими глянцевыми журналами, гаджетами и прочим барахлом перламутровую зажигалку sippo и подкинул ей.
Подобное обращение - сопутствующий ущерб красивой и беззаботной жизни, которую так любила Аннабелль. Она прекрасно понимала это и принимала этот ущерб, осознавая сколько красоты привносит в жизнь сама. Оно того, несомненно, стоило.
Лениво высвободив ножку из черной туфельки на высоком каблуке, она с непревзойденным изяществом, продемонстрировав гибкость собственного тела, этой самой ножкой, а точнее, ее большим пальчиком, подцепила и стянула со стола гильотинку, а затем, с пугающим хладнокровием обрезав ей сигару, прикурила ее и, наклонившись, вернула зажигалку на стол. Эдик вынужденно и безошибочно отметил отсутствие у Аннабелль нижнего белья, после чего прищурил и сосредоточил взгляд на случайно выбранной в помещении точке, будто увидел что-то странное. Камил и Аннабелль моментально купились на эту старую, как мир уловку и повернули головы вслед за его взглядом, но ничего "такого" не обнаружили как, впрочем, не обнаружили и отсутствие уже исчезнувшей со стола зажигалки.
- Как я уже говорил, - начал Камил, кажется, еще пытаясь сообразить, на что был обращен взгляд Эдика, - мы с друзьями время от времени играем. Играем по-крупному. Ставки у людей вроде меня, сам понимаешь... на деньги сейчас играют любители, - Камил продолжал заниматься самовосхвалением, - а мы к ним не относимся. У нас ставки серьезные, но я не хочу сейчас раскрывать тебе всех карт, - он вдруг звонко хохотнул, - Ха-ха! Круто я с картами придумал, а?
Так и не дождавшись реакции на свою искрометную шутку Камил, точно кошку, начал поглаживать стройные ножки Аннабелль.
- Ладно, в любом случае ты не сможешь играть по бла-бла-бла...
Эдик представил, как доставал темный футляр, как сжимая его в руке, вскочил с кресла и, оттолкнувшись от стола, воткнул его прямиком в глазное яблоко Камилу, а затем несколькими ударами вдолбил футляр вглубь его пустой черепушки еще сильнее, наконец, заставив его замолчать навсегда.